Мое чужое сердце - Арина Александер

— Слышишь, Стасенька? — наклонившись, обратился хирург к лежащей на каталке девушке и убрал со щеки длинный чёрный локон. — Ты будешь жить! Мы ещё станцуем на твоей свадьбе.

Два года спустя

— Влад, твои терки с Руставским могут стать нашей головной болью на стройке.

Мужчина холодно улыбнулся, словно подобное заявление друга его ничуть не насторожило.

— Эта сука, точнее, его люди, пошли и договорились с одним из владельцев домов, чтобы тот снова прижучил нас в суде, — продолжил Скотник, не отрывая взгляда от дороги.

Рено Каджар чёрного цвета умело скользил по дождливым улицам на довольно таки приличной скорости. Сам Влад был слегка не в духе, что бы садиться за руль, поэтому попросил друга и тот с удовольствием согласился, отметив, что проведенный день в компании Шамрова обещает быть весьма насыщенным.

— Пусть делает, что хочет, — успокоил его Влад. — Варлан не потерпит выпендрёжа, ты же знаешь. Наше дело маленькое — когда будет надо — пресонем малехо и дело с концом. А мои личные дела пускай тебя не колышут. В твоем случае меньше знаешь — дольше… живешь.

Скотник только покачал головой, не соглашаясь с таким заявлением. Переживал ведь. Но Влад был настолько упертым, что ни за какие деньги не позволил бы рисковать собой ради его мести. Этим он и расположил к себе — правильными взглядами на жизнь и существованием по понятиям.

— Так куда сначала? — поинтересовался в итоге, раз тема о личном закрыта.

— У меня послание на словах, так что давай в офис к Руставскому, а там будет видно.

Наблюдая за потоками воды по стеклу, Влад ненадолго задумался.

Прошло два года со дня смерти Алёны. Сегодня с самого утра он наведался на городское кладбище, положил на могилу её любимые пионы, которые оказалось не так просто достать, и как всегда, уже по привычке, немного рассказал о своей жизни. Два года… А как изменилась его жизнь. Непоправимо. Безвозвратно.

Он уже не тот Влад Шамров, в прошлом сотрудник правоохранительных органов, бывший капитан спецотдела по борьбе с наркотиками. Уже не тот…

Раньше не задумывался, что в жизни бывает ситуации, которые толкают в той или иной степени на совершения преступления. Иногда это осознано, иногда — нет. В любом случае, преступление — везде преступление, и обстоятельства, при которых оно совершенно — дело не то, что второстепенное, а даже десятое.

Рассмеялся про себя. Знал об обандиченых бизнесменах. А вот с понятием обандиченый мент, встретился впервые, когда ступил на скользкую дорожку. И не сойти с неё до тех пор, пока Руставский Сергей не понесет наказание.

Беспредел. Везде беспредел.

Сбил, допустим, пьяный мажор на автобусной остановке людей и выехал после этого преспокойно за границу, а всем похрен, живут себе и дальше во всем этом дерьме, смирившись с безнаказанностью.

А Влад не смог. Не получилось у него сохранить спокойствие и остаться в стороне после того, как дело Серого замяли и с него сняли все подозрения, выпустив на свободу. Данный жест «доброй воли» стал переломным моментом в его карьере. Когда работаешь с оборотнями в пагонах — далеко не уедешь.

Уехал. Вернее, ушел.

Руководясь правилом: враг моего врага — мой друг, Шамров стал под начало Варланова Романа Викторовича, который оказался в сто раз честнее его бывшего начальника Гурского Вадима, и с которым он быстро нашел общий язык. Как говориться, криминальные авторитеты — тоже люди и с ними, при правильном подходе, можно иметь дело.

Вот только, если исполнителя Влад нашел (как бы его не прятали) и наказал собственноручно, то с заказчиком всё не так просто.

Признание стрелка против далеко не последнего человека в криминальном мире ничего не значит, к сожалению. Нужны железные доказательства. А тут ещё и дело, над которым работал Влад, и стоившее ему жизни любимой, прикрыли. И как любили шутить его бывшие коллеги, не зря у Фемиды повязка на глазах, стоит привыкнуть, что правосудие такое же редкое явление, как и честность среди чиновников. Поэтому и решил прижать врага за все прегрешения, будучи с ним на одной стороне, за чертой закона и общаясь на понятном для него языке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Миша резко затормозил на светофоре, вернув Шамрова в реальность.

— Долбанное первое сентября! — выругался он под нос, наблюдая за вереницей школьников с букетами цветов. — До сих пор ненавижу этот день. Для меня он означал конец беззаботного лета и начало каторги. А эти прут, как на парад, такие счастливые. Ничего, пройдет пару годков, и будут как пить дать прогуливать.

— Не все такого мнения, — заметил Шамров, наблюдая за жизнью за стеклом. — Мне лично нравился этот праздник. Да и вообще, осень — мое любимое время года.

Мишка рассмеялся, удивленно приподняв бровь:

— Так ты у нас романтик? А сразу и не скажешь. Никогда бы не подумал, что ты был прилежным учеником.

Шамров и сам заулыбался.

— Это было давно и не правда. Так, харе попусту болтать, ты мне лучше скажи, парни вывеску сняли с ограждения?

— Угу, и заменили на «АмирСтрой».

Мужчина довольно потер руки.

— Вот и славно.

В главном офисе конкурирующей с Варлановым фирмы Шамров вел себя борзо. Буквально с ноги открыл дверь, оттолкнул выскочившего перед ним, как чёрта из табакерки охранника, а его второго напарника, запугал молниеносно приставленным к виску пистолетом. Даже с весьма сексапильной секретаршей не церемонился, мягко отстранив в сторону.

Вел себя так, потому что не было настроения общаться с врагом. Потому что с самого утра не заладилось. Потому что… в этот день не стало её.