Полька - Мануэла Гретковска

Вопросы для двоих

С Мануэлой Гретковской и Петром Петухой

беседует Беата Дзегелевская

Они вместе. Так решила судьба. Она — из Лодзи и с Меркурия, Он — из Варшавы и с Тибета. Теперь они поселились в деревне под Стокгольмом. Натуры исключительно тонкие. Дух и материю воспринимают как единое целое. Оба пишут, оба рисуют, оба питают склонность к явлениям необычным, любят выходить за пределы традиций и норм. Им снятся одинаковые сны.

ОНА: Мануэла Гретковская (Весы)

— У вашей истории наверняка было какое-то начало. Ты согласна, что в начале было Слово?

— Так гласит Библия, так случилось и с нами, хотя наш мир начался с письменного слова. Петр написал мне письмо. Очень необычное. Этим письмом он нас и создал. Нас с ним вместе. Он заявил, что мы друг другу суждены, хотя никогда не встречались. Другая бы решила, что пишет ненормальный — я часто получаю письма от сумасшедших, — но здесь все было слишком личным, слишком настоящим. Кроме того, люди, которые хороню его знали, рассказали, что это человек исключительно глубокий и с ним стоит познакомиться. Даже мой тогдашний друг, прочитав письмо Петра, сказал: «Он тебя уведет». Так и случилось.

— Ты говоришь о своей жизни или о литературно-метафизическом сюжете?

— Это самая настоящая правда. Конечно, несколько необычная, но что поделаешь? Так случилось. Я ответила на письмо. Мы с Петром долго переписывались, перезванивались. Наконец решили встретиться. Между нами уже возникла определенная симпатия, но я по-прежнему ничего не знала о его внешности. Мы договорились встретиться в Варшаве, в кафе «Кухня Артыстычна». В тот день оно, как назло, оказалось закрыто, так что мы гуляли вокруг, высматривая друг друга… Я обратила внимание на одного человека и подумала: вот бы это был Петр. Так и случилось.

— Ты доверилась судьбе или интуиции и сердцу?

— Я всегда руководствуюсь интуицией, мое сердце выбирает состояние влюбленности, а судьба этому не противится. Да, пожалуй, так. Петр верит в реинкарнацию и убежден, что мы уже не раз встречались в прошлых воплощениях. Я христианка и считаю, что моя душа — одноразовая, она дана лишь для одной этой жизни, но это вовсе не означает, что я меньше верю в наш союз.

— Насколько ты в него веришь?

— Пожалуй, очень. В конце концов, ради Петра я бросила все: страну, семью, друзей. Разве это не безумие? Мне же не двадцать лет, чтобы в очередной раз мчаться за кем-то на край света. Но я решилась. Уехала к Петру в Швецию, в деревню, на остров. Для меня это и есть край света. Другая культура, другой климат. Природа, конечно, чудесная, но все остальное похоже на ГДР, если вычесть оттуда Веймар и Лейпциг.

— Стало быть, Петр для тебя — человек совершенно необыкновенный?

— Как в рекламе кока-колы — «То, что надо!». Просто Петр. Я не хочу говорить банальности — «любимый», «самый дорогой»…

— Но это мужчина твоей жизни?

— Больше. Больше, чем муж (муж у меня как раз был), больше, чем партнер, потому что нас не связывают деловые отношения — кроме того, что мы вместе пишем сценарий, — даже, пожалуй, больше, чем любовник. Когда я на него злюсь, то обзываю «мужиком», и он обижается, потому что тогда я приравниваю его к другим мужчинам.

— Понятно. Мужчина — очень простой механизм, в нем всего один рычаг. Это цитата из твоей книги.

— Да, это правда, хотя, конечно, и не вся. То, что, живя с Петром, я изучаю мужчину, учусь его уважать, — тоже правда. Наш союз совершенно партнерский, мы друг друга поддерживаем и по очереди носим на руках. Хотя Петр скорее задает направление, а уж я украшаю путь.

— А кто, к примеру, готовит?

— В принципе, каждый сам себе готовит. У нас довольно разные вкусы, разное здоровье, бывает, что мы едим в разное время. Петр встает поздно, особенно после ночных дежурств, так что когда он завтракает, я уже обедаю. Все же готовит чаще Петр, и я, честно говоря, гораздо больше доверяю его стряпне, чем он моей.

— На что похож ваш дом? Что в нем самое главное?

— Дом обыкновенный, деревянный, на берегу озера. В интерьере самое важное — краски. Смесь западной эстетики с геомантией и азами фэн-шуй. Некоторые предметы расставлены довольно странно, согласно водным артериям и чтобы не препятствовать энергетическим токам. Не думайте, что это суеверия. Я могу доказать. Однажды, когда я еще не переехала к Петру насовсем, а только приезжала в гости, я осталась дома одна и в стельку упилась парой бокалов пива. В этом состоянии мне явилось «нечто» — в то время я еще не называла эго энергией, но оно обитало в доме, по-разному отталкивалось от разных предметов — металлической кастрюли или деревянного стола… Позднее, познакомившись с фэн-шуй, я подумала, что если в то, что я видела, верит миллиард китайцев, значит, что-то в этом есть. И решила следовать их правилам.

— У тебя есть какие-нибудь специальные ритуалы, связанные с творчеством? Что делает Петр, когда ты пишешь? Ходит на цыпочках?

— Я не устраиваю из своей работы шоу. Это почти ничем не отличается от приготовления пирога, самое обычное дело. Чаще всего я пишу, когда Петра нет дома, когда он работает в Центре, или утром, когда он еще спит. У нас немного разный режим, мы порой можем разминуться, но зато уж если вместе, то сосредоточены исключительно друг на друге.

— И тогда начинается идиллия?

— Случаются идиллии, а случаются и шекспировские драмы. Во мне сидит какой-то романтический трагик, которому необходимо постоянно чувствовать себя влюбленным. Когда я чувствую, что это ощущение ослабевает, — а я не в состоянии жить с мужчиной, в которого не влюблена, — я устраиваю трагедию, провоцирую напряжение, дохожу до границы разрыва. И все это ради того, чтобы отыскать в себе влюбленность. Это в своем роде рецепт удачного союза, но он годится только для тех, у кого крепкие нервы. У Петра крепкие. Кроме того, наши чувства подпитываются неизбежными разлуками. Я часто езжу в Польшу. И это тоже положительно сказывается на наших отношениях.

— Вы так близки уже шесть лет. Ты считаешь, он все еще видит тебя во сне?

— Более того, нам часто снятся одинаковые сны. Нас связывает удивительная телепатия. Особенно во время поездок на машине — тогда мы просто читаем мысли друг друга, говорить вообще не приходится. И еще одно — это кажется невероятным, но оказалось, что я улавливаю мысли Петра и… по запаху. Когда это произошло впервые, мы чуть не спятили от потрясения. Петр сидел в комнате, полусонный, а я вдруг ощутила над его головой запах резины. Оказалось, что он вспоминал цветные воздушные шарики из своего детства.

— При таком взаимопонимании вам, наверное, незнакомо слово «ссора»?

— Да нет, знакомо, даже скандалы случаются, у нас ведь у обоих характеры нелегкие. У меня раз в месяц случаются женские приступы плохого настроения — собственно, я могла бы над собой поработать, но Петр умеет справляться с такими ситуациями, причем все лучше и лучше. Он первый читатель и рецензент всех моих текстов, порой суровый критик, с которым я соглашаюсь, потому что со стороны виднее. Но уж если я уверена в своей правоте, то не уступлю. Ни за что на свете. Тогда мы ссоримся, иногда даже всерьез, потому что начинается с вопроса, зеленый это цвет или синий, а кончается мировоззренческими проблемами. Все же мы видим мир по-разному. А компромиссов или золотой середины не признаем. Один раз уступлю я, другой — он, а третий — оба будем настаивать на своем. Переубедить друг друга не удается, но мир от этого не рушится. Многие проблемы со временем рассасываются сами — меняется точка зрения.