Благородство и страсть - Барбара Пирс

– Уверен, он еще долго будет писать кровью, – не без сочувствия проговорил Том Грэнди, секундант и помощник Кенана. Как и Голландец, Том сам в свое время выступал на ринге, но покончил с этим по настоянию невесты. Не в силах порвать с боксом окончательно, Том решил стать секундантом. Присев, он подставил свое колено, чтобы Кенан мог на нем отдохнуть. После полуминутного перерыва боксеры должны были продолжить бой.

Голландец протирал Кенану лицо и грудь губкой, приговаривая:

– Ты дерешься, парень, или приглашаешь Уивера на танец? – Он не обратил внимания на тихое хихиканье Тома. – Уивер выдохся. Ты мог уложить его минуту назад.

Кенан не стал возражать. Раунд длился до тех пор, пока борцы держались на ногах. Уивер не мог выстоять и двух минут.

– При таких высоких ставках пары минут забавы маловато. Кроме того, Уивер когда-то был одним из лучших. Такой человек заслуживает, чтобы его последний бой был достойным, – убеждал Кенан себя и своих помощников.

– Что за сентиментальность, Милрой? – усмехнулся Голландец, видимо, вспомнив свой последний бой и его бесславный конец.

Кенан оскалился:

– Просто зарабатываю себе на пропитание.

Еще никто не обвинял его в том, что у него есть чувства и что в его жизни они что-то решают.

– Время! – крикнул судья.

– Кончай с ним! – потребовал Голландец.

Кенан бесстрастно взглянул на своего противника. Уивер, бывший чемпион Пэддингтона, едва стоял на ногах. Ему было трудно дышать, и, выходя в центр ринга, он припадал на левую ногу. При каждом выдохе из носа струилась кровь.

Соперники заняли позиции, готовые наброситься друг на друга ради забавы зрителей. Судья объявил: «Бой!» У Кенана звенело в ушах так, что он не слышал голоса судьи. Но, увидев, как шевелятся его губы, пошел в наступление.

В его движениях не было ничего особенного, в его намерениях – ничего непредсказуемого. Он двинулся вперед на обессилевшего Уивера, который хотел нанести удар: резко отвел руку назад, но мышцу вдруг свело… Кенан легко увернулся от увесистого кулака и нарочно наступил сопернику на ногу. Тот потерял равновесие и позорно распластался на полу.

– Против правил! – пытался перекричать бушующую толпу помощник Уивера.

Но для боксеров никого вокруг не существовало. Вдруг Уивер вскочил на ноги так живо, что Кенан подумал – недооценил соперника. Такая потеря контроля могла повлечь за собой поражение. Кенан сжал кулак. Ловкий удар костяшками не повредит руки. Уивер пригнулся, чтобы произвести нижний захват, но Кенан оказался быстрее. Он ударил его правым кулаком в висок. Противник закатил глаза и рухнул, не издав ни звука. В любом случае все заглушил рев болельщиков, которые скандировали его имя:

– Без-рас-суд-ный… Без-рас-суд-ный…

Сам он никогда не хотел, чтобы его так называли, и терпеть не мог этого прозвища, вечно напоминающего всем, кто он такой. Кенан поднял руки – победа была бесспорной. Поклонение толпы для него ничего не значило, а деньги и того меньше, ведь он уже был богат. Но этот бой был последним не только для Уивера.

– Мисс Бедгрейн, я понимаю, что у вас все расписано по минутам, – пытался перекричать толпу Инч. Он наклонился ближе, чтобы его было лучше слышно. – Безрассудный Милрой здорово вздул Уивера. Тот просто истекает кровью. Все эти парни – кое-кто изрядно набрался! – просто с ума сойдут от его поражения.

К ним подошел Гар. Ему было около тридцати пяти лет, двадцать из которых он служил в семье Бедгрейнов. Услышав последние слова лакея, он уныло кивнул:

– Инч прав. И как бы нам не пострадать от всего этого… Боюсь, мисс, нас могут втянуть в это раньше, чем объявят победителя.

Уинни и Амара приблизились к зрителям настолько, насколько осмелились. Ринг возвышался над головами собравшихся, так что девушки могли наблюдать за боем. Это они и делали с большим неодобрением. Бойцы казались неравными соперниками. Тот, что с взъерошенными темными волосами, был дюймов на шесть выше и намного тяжелее своего противника. Другой же был явно моложе. Но сила его была не в весе, а в крепких накачанных мышцах. Мастерство, с которым мужчина владел своим хорошо сложенным телом, оказалось решающим. Уинни вздрогнула, когда он ударил великана под дых. Тот захрипел и схватился за живот, из носа потекла кровь.

– Меня сейчас стошнит, – прошептала Амара, прикрывая рот рукой. Лицо ее стало белее мела.

В другой ситуации с Уинни случилось бы то же самое. Но не сейчас. Она не могла для себя решить, что было ужаснее: боксеры, безжалостно избивающие друг друга, или же возбужденные зрители. Ей казалось, те и другие просто звери.

– Не смей падать в обморок, Амара Клейг, – предупредила Уинни решительным тоном. – Я запрещу Гару поддерживать тебя, и ты вымажешь в грязи все свое прелестное платье.

Амара отвернулась от ринга. Она дышала неровно, но пыталась взять себя в руки.

В утешение Уинни нежно обняла ее. Обходя толпу, она убеждала подругу:

– Успокойся, Амара. Мы просто прогуливаемся в свое удовольствие. – Уинни обернулась к Гару. – Проследи за мистером Эггером, – сказала она, имея в виду человека, который собирался продать свою собственную дочь. – Надеюсь, наши дороги не пересекутся.

– Приглядывай за хозяйкой, – наказал Гар другому лакею. Натянув шляпу, он нырнул в толпу.

Амара высвободилась из объятий Уинни.

– Спасибо, мне уже лучше.

– У любой дамы сдадут нервы при виде крови, – сказала Уинни, с радостью заметив, что на щеках подруги снова заиграл румянец.

– Ты даже глазом не моргнула, когда тот ужасный человек ударил другого, – как будто обвиняя Уинни в равнодушии, проговорила Амара.

Следя за всем, что происходит вокруг, Уинни говорила легко и непринужденно:

– Главное – правильно выбрать момент Я задумала чудесный обморок, когда все это закончится. Уверяю, такого ты еще не видела.

Представив, как Уинни будет падать в обморок, Амара натянуто улыбнулась:

– Ты так говоришь, чтобы меня подбодрить. Клянусь, я ни разу не видела, чтобы тебе было плохо.

– Просто поддерживаю свою репутацию, – объяснила она. Увидев служанку, Уинни крепче сжала ручку зонтика. – Вон Милли, и да благословит ее Бог, если она уберегла Дженни Эггер.

– Кажется, девочка напугана.

Слишком маленькая для своего возраста, Дженни почти бежала, чтобы успевать за взволнованной служанкой. Сжимая руку Милли, она широко раскрытыми карими глазами всматривалась в лица идущих навстречу людей. Страх и отчаяние, которые читались в ее взгляде, поразили обеих девушек в самое сердце.

Уинни понимала, что сейчас не время обнимать девочку, и потому лишь приветливо улыбнулась ей:

– Подойди, Дженни, и познакомься с моей близкой подругой, мисс Клейг.