Врата Валгаллы - Наталия Ипатова

Движением ладони остановив Харальдово «Примите поздравления, Ваше Вели…» и чуть задрав голову, юноша спросил:

— Почему у Эстергази всегда все самое лучшее? Пилоты… девушки…

Взгляд его определенно задержался на Натали. И тем неоформленным чувством, что заставляет лучших из женщин понимать и жалеть мужчин, а мужчин — искать в их любви отголосок материнской, и с которым, к слову сказать, во всей полноте Адретт была явно знакома, Натали угадала в нем муку совершенно одинокого существа. Все нити стянулись к нему, к функции, но что в том было для молодого человека? Что ему оставили, кроме как тянуться на цыпочках: как-то оно там, на воле? И против которого — одного! — стояла шеренга рослых, крепких, красивых, полных жизни Эстергази, воплощения всего, чем самому ему быть не позволено. И даже летавших лучше. Синий значок на лацкане Рубена недвусмысленно сообщал, кто тут лучший пилот выпуска. Император, сообразила Натали, прицепился бы к любой девушке, лишь бы та стояла рядом с Рубеном Эстергази. Ее собственное лицо он завтра даже не вспомнит. Неужели она, обдирая ногти, вскарабкалась на эту ступеньку, чтобы увидеть перед собой еще одну, высокую — до неба, тоже ледяную — и с кольями, вбитыми у подножия?

— Пилоты Эстергази — ваши, сир, — мягко улыбнулась Адретт, как будто не впервые приходилось ей стелить вокруг них гимнастические маты. — И даже мои — только во вторую очередь.

Во всяком случае, оно сработало. Все острое, что торчало из Императора, сгладилось, шипы, обращенные наружу, втянулись, взгляд прояснился.

— Для вас — Кирилл, леди Адретт. Всегда. Помните об этом.

— Трудный выдался денек? — спросила та, кладя руку на сгиб императорского локтя и чуть разворачивая того в сторону — для разговора. — Мальчикам не терпится танцевать, и они испытывают сильную жажду…

— Да если бы только это! — Император вымученно улыбнулся. — Я бы напился со всем выпуском вместе, и ни о чем не думал, и был бы счастлив похмелью.

Это ты мало знаешь о похмелье, подумала Натали из благоразумного отдаления, но, разумеется, сдержалась.

— …дипломатический инцидент в двадцать седьмом секторе… чужой корабль в нашей части космоса… — обрывки, звучавшие тревожно, касались настороженного слуха. — …осознанной провокации… даже связной формулировки причин… переводят стрелки, как обычно… страшно подумать, если это действительно Чужие… предстоит объясняться, а я ищу виноватых… снова врать в камеру с искренним выражением лица…

Лицо Адретт оставалось спокойным и мягким.

— В любом случае, всему этому найдется время завтра.

— Хм… — Император ухмыльнулся, оглядываясь. — Иной раз от женщин Эстергази проку не меньше. Возможно, их стоит привлекать на государственную службу, хотя бы ради удовольствия слышать это замечательное «мы — ваши, сир».

— Перехочешь, — хмыкнул Рубен. — Крылья — ваши, невесты — наши. Такие были правила, когда мы садились играть.

— Знаете, леди, — обратился Император к Натали, — какой у него самый чудовищный недостаток? Вот именно — у него их нет. За одно это его можно искренне возненавидеть.

Самое время вспомнить, что в каждой шутке есть доля шутки. Даже Кирилл это понимал, потому что, улыбнувшись уголком рта, добавил:

— А хуже всего, что этого лося и ненавидеть-то невозможно. Настолько он, понимаете, обезоруживает. Восемь лет наши койки стояли рядом. И его всегда была застлана лучше.

Харальд немедленно дал сыну шутливый подзатыльник:

— Как ты смеешь обезоруживать сюзерена?

— А что с ним делать? Не стрелять же… — оправдывался Рубен, прижав ладонью шлепнутое место. — Не завидуй моей школе муштры, Кир! Она и дома продолжается.

— Кир, — вмешалась Адретт с убежденностью, что мужчины, стоит им открыть рот, немедленно все портят, — расскажи лучше, как дела с той твоей любимой игрушкой?

Император сморщил нос. Так он выглядел даже симпатичным.

— Вы «Врата Валгаллы» имеете в виду? Ну, не то, чтобы любимая… Да и не игрушка это, поверьте.

— Нет, это ты поверь мне, мой мальчик, — вмешался Олаф, — яйцеголовые всего-навсего тянут деньги из бюджета. Как всегда.

— Вы про беспилотные истребители? — это сказал Харальд, никто из Эстергази не остался в стороне, когда тема повернула на профессиональные рельсы.

— Не такие уж они беспилотные, — возразил Кирилл. — Мы просто пока в точности не знаем, насколько они будут нуждаться в живом пилоте. Несомненным плюсом можно считать уже одно только снижение требований к профессиональным качествам того, кто сидит в кабине.

— Умненькая машинка, — пробормотала Адретт.

— Любая домохозяйка сможет управлять боевой машиной? И это означает, что Эстергази пора вступать в профсоюз и начинать откладывать на черный день?

— До паники вам еще далеко, — засмеялся Император. — Пока они демонстрируют мне мышей и обещают вскорости перейти к шимпанзе. В любом случае, едва ли мы представляем себе, как это будет на самом деле. Приходится согласиться, что из любого научного открытия человек прежде всего сделает бомбу.

— О чем они? — шепотом рискнула спросить Натали.

— «Врата Валгаллы», — ответили ей на ухо, — самая сумасшедшая черная дыра из всех, куда когда-либо уходили налоги. Экономика, видишь ли, полагает катастрофическим положение, когда пять-восемь лет учебки уничтожаются одним прямым попаданием лазера. Якобы душа, сознание, fea, словом то, что делает живым восемьдесят килограммов мышц и костей, высвобождаемая в момент гибели или смерти, как-то интерпретируется комбинацией электромагнитных полей и может быть записана на материальный носитель, при условии, что он так же самодостаточен и совершенен, как человеческое тело. Кир неосторожно вбросил идею использовать в качестве материального носителя боевую машину. Казалось бы, что может быть совершеннее, а?

Обнаружилось, что прочие их внимательно слушают.

— Я всего лишь о страшной силе резонанса императорского слова, — вывернулся рассказчик. — Короче, буквально сам собой образовался и расцвел проект под высочайшим покровительством. Перезагрузка, так сказать, павших героев. Летающие гробы на страже мирного неба. Но, — Рубен улыбнулся наконец так, как она ждала, жар коснулся ее виска, — это не моя тема.

— Извини, Руб, но это очень заметно, — ввернул его царственный однокашник.

— К тому же, на мой взгляд, у этого проекта есть один существенный недостаток. Каким образом они рассчитывают перейти к опытам на людях? Где они сейчас найдут необходимое количество… эээ… кончающихся пилотов, владеющих, — Рубен подчеркнул это слово, — современной техникой? Едва ли среди нас найдутся добровольцы.

— И нечего на меня смотреть, — сказал дед, хотя никто и не думал. — Да, моя очередь первая. Но если вы проделаете со мной что-нибудь этакое… противоестественное… я буду по ночам кружить над вашим домом и гундеть, что все вы делаете неправильно и что мы в ваши годы…