Мой босс. Без права на ошибку - Рене Эсель

напоминает хищного зверя.

Я словно в океане, плаваю посреди ледяной воды. Смотрю по сторонам, кажется, вижу акулий плавник. Он или обман зрения?

Шершнев замирает неподалеку. Засовывает руки в карманы и смотрит. Слишком устало для своего возраста. Выдыхаю с облегчением.

Сонная тяжесть наваливается на плечи. Давлю зевок, покрепче перехватываю жилетку.

— Слушай, мне надо найти Катю, — оглядываюсь впопыхах.

Все чисто. Странно, ведь сумочка валялась на полу, но ничего не выпало. Вздыхаю и скрещиваю пальцы. Очень надеюсь, что жилетка не сильно пострадала. Казалось, Олег знал, что делал, когда ее застирывал.

— Лазареву? — хмурится, отчего на лбу собираются морщины.

Знакомо. Из-за плохо зрения Олег всегда хмурился и щурился одновременно. Выглядело странно со стороны, но в этом была вся прелесть. Оно цепляло меня в прошлом.

Будь во мне поменьше стереотипов и не слушай я всяких дураков, точно с Шершневым сложилось. Чего не хватало? Красоты?

Мне ли не знать, что это наживное.

Сердце тоскливо стонет.

Предательница…

— Она Воробьева, — не замечаю, как улыбаюсь. — Ты никогда не помнил.

Безразлично пожимает плечами.

— Девушка Лазарева, — отворачивается чересчур резковато для равнодушного человека. — Остальное не имеет значения.

Виновато вздыхаю. Да, похоже, я знатно испортила ему жизнь. Шершнев дружил с Лазаревым в университете. Даже, по-моему, поддерживал контакт некоторое время. После ухода Олега почти сразу отчислился и Женька.

А потом Шершнев прекратил общение с единственным другом, который у него был.

— Она там осталась одна, — потупив взор, вздыхаю. — Нам домой пора.

— Я видел Лазарева, — внезапно выдает Олег и движется к выходу. — Так что Катя твоя давно дома. Поехали.

Недоуменно моргаю, затем злюсь. Волны ярости паутиной окутывают тело.

— Ты не понял, — говорю с нажимом. — Они больше не вместе, и я ее здесь не оставлю.

— Если она еще там, то подвезу вас обеих, — чеканит каждое слово. — А если нет, то ты не умеешь выбирать друзей, малыш.

— Я в состоянии решать без тебя, — повышаю голос и быстро приближаюсь. — Не трожь Катю? Наличие денег и красоты не дает тебе права судить людей.

— Конечно, нет, — он смеется и поворачивается, затем наклоняется ко мне близко-близко. — Такое право дано только избранным при рождении, верно?

Обжигает взглядом. Слова застревают в горле.

Естественно, он все помнит.

Весь запал пропадает. Смотрю под ноги, растираю ладони.

Момент истины.

— Олег, тогда неловко вышло, — поднимаю голову. — Прости… Никогда не думала, что те отношения ты воспринимал всерьез. Мне очень стыдно. Следовало сказать это раньше. Представляю, что ты сейчас думаешь. Но… — запинаюсь.

Потому что Олег прячет за улыбкой настоящий ящик Пандоры, внутри которого бушующий шквал эмоций. Всего на мгновение приоткрывает крышку, затем захлопывает. Эффект исчезает, а он распахивает дверь.

— Спокойствие, малыш. Сегодня я не узнал о тебе ничего нового.

Глава 4

В машине с Шершневым находится комфортно, уходит вся неловкость. Ночью нет пробок, поэтому едем быстро. Но и здесь Олег не нарушает правила. Ведет спокойно и уверенно, не поддается на провокации со стороны всяких гонщиков.

Ловлю себя на мысли, что невольно любуюсь им. Давненько никто не вызывал во мне такой интерес.

Легкий поток воздуха приятно щекочет кожу и слегка остужает голову.

— Красивая машина, — разбавляю голосом арию Баха из динамика и повисшую между нами тишину.

— Безделушка, — морщит нос, затем поглаживает большим пальцем руль. — Один из многих атрибутов успешного человека.

Киваю. Что здесь скажешь? Встречают по одежке. Актуально во все времена. Часы, ювелирные изделия, дорогие иномарки.

— Я ничего в них не понимаю, — жму плечами.

Сколько вещей, которые раньше не трогали, становятся важными. В этом есть своя прелесть. Замечаешь мелочи и ценишь то, что раньше казалось незначительным.

— Но ты понимаешь, сколько она стоит, — скептически приподнимает бровь, а я закатываю глаза. — Остальное тебя мало интересует.

— Хватит, Шершнев, — цыкаю и откидываю за спину длинные волосы. — Я не меркантильная тварь, как тебе видится.

— Не-е-ет, ты что. Как можно подумать? — хмыкает, сверкает белыми зубами.

Злопамятный. Хочется ответить колкостью, но передумываю. Пусть побесится. У него быстро проходит. Попыхтит и перестанет, а мне ругаться с ним не с руки. Мне действительно интересно, как у него дела. Да и воспоминания о случившемся в туалете клуба будоражат воображение.

К лицу приливает краска. Чувствую, как щеки пылают, и отворачиваюсь.

Ох, Леночка, ты с удовольствием пощупала, нижнюю часть тела Шершнева.

Откидываю козырек, делаю вид, что поправляю макияж. Судорожно забываю выступивший пот и красноту пудрой.

Спокойствие, Леночка, только спокойствие.

— Почему зацепилась за машину?

— Ты притих, а меня тянет на разговоры, — убираю пудру и ногтем расколупываю отлетающий от сумочки страз.

Починку этой «безделушки» не себе позволить в ближайшее время. Хотя зарплата у меня вполне достойная, но с болезнью отца все деньги уходят на его лечение.

Мысль остужает. Но я по-прежнему чувствую, как резво отстукивает сердце.

Такие самцы, как Шершнев, на дороге не валяются.

— Я знаю о твоем отце, — внезапно говорит Шершнев, и я замираю. — Мне жаль.

— Мне не нужна жалость, — выплевываю резко.

Не понимаю, почему завожусь на ровном месте. Слова больно ранят. Словно папы уже нет. Уверена, что Олег говорит искренне, но его сочувствие ужасно бесит.

Отец всегда был опорой. И будет снова. Как только переживет кризис.

— Папа справится, — сжимаю кулаки. — Он сильный.

— Сильным людям тоже нужна поддержка и любовь, — Олег задумчиво смотрит перед собой. — Иногда необходимо побыть слабым.

— Такое не про него. Папа не умеет ни отдыхать, ни расслабляться. Когда ты управляешь крупной фирмой, слабость равна смерти.

— В этом он прав.

Тема неприятна. Не нравятся ни рассуждения Шершнева, ни моя вынужденная оборона. Папа не нуждается в защитниках. Ежусь, ищу удобное положение. Прежний комфорт испаряется. Теперь уверенность собеседника раздражает. И машина, и голливудская улыбка.

— Ты хотела поговорить, — словно читает мысли Шершнев. — Лучше сменим тему.

Бесит. Я еще и виновата.

— Откуда все это? — развожу руками. — Ты грабишь банки?

— Все белее белого. Нечего рассказывать. Стартап. Провал. Второй стартап. Снова провал. Найм, накопление, поиск инвестиций. Стартап, выход на окупаемость и стремительный взлет. Технологии сейчас в цене, акции растут, компания тоже. Смотрю на другие сферы, чтобы расширить сетку.

— Быстро ты, — поджимаю губы. — У нас так только Лазарев поднялся. Благодаря папе.

— Про него знаю, — обрывает Олег, и я недоуменно оборачиваюсь. — Там своя мотивация уйти в бизнес. Но моя оказалась сильнее.

Кидает взгляд. Подмечаю в нем непонятное осуждение, невольно сжимаюсь. Словно меня в чем-то обвиняют. Нет, я не из робкого десятка. Все дело в странном влиянии Шершнева.

— Как твоя мама? Во рту скапливается слюна при воспоминании воспоминаний о пирожках Татьяны