Мой босс. Без права на ошибку - Рене Эсель

университет. Но всегда гнала мысли, что это произошло по моей вине. Тогда я была пьяна и толком не соображала.

Только могли ли наши ненастоящие отношения так повлиять на него?

Вновь погружаюсь в прошлое.

Злосчастная вечеринка по случаю дня рождения кого-то из Лазаревских дружков. Громкая музыка, целующиеся парочки, что еще вчера едва друг друга знали, а завтра забудут.

Черт меня дернул туда пойти?

Но я пьяна, мне весело. Рядом крутится чей-то перспективный и вполне симпатичный сын. Не помню, как так вышло. Бокал, а следом пошел второй. Вот изумруды моего ненастоящего парня переливаются от бешенства за толстыми стеклами очков в тусклом свете комнаты.

— Она моя девушка, — рычит Шершнев на поднятого над полом блондинчика.

Уверена, если промедлю минуту, Олег порвет этого мажора. Тот уже синий в его огромных лапищах. Хочу кинуться к нему.

Ничего не было. Мы просто разговаривали. Да, этот урод утащил меня в уголок, но ты пришел вовремя.

Вокруг слишком много людей. Никто из них не знает про наши фальшивые отношения с Шершневым. А я так и не определилась, что с ними делать. Колеблюсь ровно минуту. Под звучный треск под ребрами давлю болезненную улыбку. Собственный смех кажется нервным. Думаю, все видят, что я вру.

Они смотрят. Раздаются ехидные смешки, шепот разносится по помещению. В этом обществе не принято дружить с такими как Олег. Тем более встречаться с ними. На Шершнева все закрывают глаза только из-за Лазарева. А здесь такой скандал: у королевы курса парень — нищий урод.

— Шершнев, ты обкурился? Ты себя в зеркало видел? — фиксирую взгляд на застывшем Олеге.

Он белеет. Краска уходит с лица, а глаза превращаются в щели. Смаргиваю слезы, закусив щеку изнутри. Больно. Жажду подойти и успокоить его. Скрыться от посторонних, которые стали свидетелями разыгравшегося скандала.

— Лазаревский щенок совсем с цепи сорвался, — проносится по толпе.

— А Ленка, что ли, с этим нищебродом? — чей-то знакомый голос врывается в воспаленное сознание.

— Фу, он такой стремный, — вторит другой.

Не понимаю, как сохраняю лицо. Выразительно смотрю на Шершнева.

Мы потом поговорим, Олег. Не сейчас. Не при всех.

Пойми меня, пожалуйста.

— Я не встречаюсь с теми, у кого на счету меньше миллиона долларов, — подхожу и щелкаю пальцем по его носу.

Поворачиваюсь к захрипевшему блондинчику. Кажется, что Шершнев вознамерился выдрать у него кадык. А я не замечала никогда, насколько у него сильные руки.

Со мной он всегда был предельно нежным.

— У него их, кстати, тоже нет. Так что расслабь булки, зая…

Выныриваю из воспоминаний под вибрацию телефона. В груди противно тянет, во рту словно нагадили кошки. Хочется прополоскать внутренности с мылом.

Прошлое остается прошлым, чтобы ты не сделал. Вариантов немного: или страдать, или принять.

Выбираю второе.

Но до сих пор ненавижу избалованных мажоров. Потому что сама была такой.

Обычно я не обращаю на них внимания. Но слова Шершнева задевают за живое.

Он знает, что с моим отцом. Кто так шутить? Неужели я заслуживаю подобного отношения?

«А мне кажется вполне забавным. Общее прошлое — это очень романтично».

Не понимаю, почему не отрываю взгляд от экрана телефона.

Он издевается?

Невидимая струна напрягается, заставляет выпрямить спину. Сейчас ее разорвет от напряжения.

«Лен, я шучу. Ты чего?»

Слышу, как кровь отбивает в ушах барабанный ритм. Не верю. Что-то не дает покоя. Не понимаю, что ответить, лишь пялюсь в экран. Облегчение прокатывается по телу, но внутри что-то гложет. Словно ложное чувство безопасности меня обманывает. Сама себя успокаиваю, будто все хорошо.

Трясу головой. «Неуклюжая попытка. Извини. Я по делу. Сегодня встретимся в пять вечера?»

Новое сообщение перебивает предыдущее. Глажу пальцем экран.

Жмурюсь.

Просто я очень впечатлительная. Отец, проблемы с деньгами, новые приключения на работе. Такое кого угодно превратит в параноика. Даже меня. Пора заняться терапией.

Если разобраться, то Олег не написал ничего плохого. Вспомнил неловкий случай, ничего больше. Кто из нас так не делает при встрече с давними знакомыми? А то, что не подумал про ситуацию с отцом… Он и не должен.

Неприятно, да. Но кто я ему? Ненастоящая бывшая девушка?

Он не обязан ради моего спокойствия взвешивать слова. У каждого давно своя жизнь. Теперь Олег — успешный бизнесмен, уверенный в себе мужчина, настоящий красавец. У него нет отбоя от девушек. Поэтому та ужасная ситуация для него давно превратилась в шутку.

Моя жизнь тоже круто изменилась. Проблемы с отцом, сплошные недосказанности в отношениях с Павлом Андреевичем.

Вздыхаю. Романы на работе — зло. Особенно с шефом. Ни к чему хорошему такие истории не приводят.

Даже не замечаю, как мыслями ухожу далеко от сути переписки.

Только нынешний Шершнев не привык ждать. Ладонь щекочет вибрация.

«Лена?»

Усмехаюсь, прижимаю ладонь к губам. Какой настойчивый. Приятно.

Вывожу пальцами по тачпаду ответ.

«Да, в пять могу. Где?»

Глава 7

Отбрасываю телефон в сторону и недоуменно пялюсь в потолок. Катя в третий раз скидывает мой звонок. Именно тогда, когда мне нужна подруга, она занята своими делами. Понимаю, что так думать — эгоизм. Но ничего не попишешь

Мне нужен не совет… А ее голос.

Наша дружба, несмотря на все эмоциональные качели, продержалась кучу лет. За это время Воробьева стала мне настоящей сестрой. Я привыкла заботиться о ней, но сейчас требовалась ее поддержка.

Червячок совести тревожно ворочается в груди. Я до сих пор не рассказала ей о проблемах с отцом и бизнесом. Жду, как маленький ребенок, что та выпытает.

Какая глупость.

Подбираю телефон. Достаточно детского поведения на сегодня. Скоро встреча с Олегом, а я до сих пор не поняла, что чувствую и чего хочу.

С одной стороны, заинтригована и очень заинтересована. Поражаюсь своей реакции на бывшего парня. Мне все нравится. Но с другой… Сколько раз уже так было? Я слишком легко и быстро очаровываюсь.

Пальцы бегут по сенсорным кнопкам. Прежде чем успеваю написать Кате, вижу ее поступившее сообщение.

«Прости, ученик попал в реанимацию. Не могла говорить. Что-то случилось?»

Мысленно ударяю себя по лбу. Нет, я точно эгоистка. Новая работа Кати мне нравится. Особенно то, с каким трепетом она к ней относится. Дети делают ее счастливее.

А здесь такое.

«Оу, не знала».

Волнение не дает покоя. Набиваю следом два сообщения.

«Ты в норме?»

«Можешь говорить?»

Она не отвечает. Волнение щекочет горло.

Позвонить? А если она занята? Поток переживаний прерывает знакомая мелодия. Поджимаю губы. Воробьева страдает синдромом то спасателя, то жертвы. И это не дает мне покоя. В итоге поднимаю трубку.

— Кать, —