Венчание со страхом - Татьяна Степанова

— А сколько сейчас грамм героина стоит? — поинтересовался Мещерский.

— От девяноста до ста условных единиц в КВВ — конвертируемой валюте. Только — шшш-шш! Никому. Так вот. Содержали все четыре притона девицы — подружки «крутых» из ОПГ. За день выручали на четыре-пять тысяч и сдавали в «общак». Самим только на чулки выдавалось лайкровые да на мартини по пятницам, — Катя презрительно сдвинула темные бровки. — Наши стали допытываться: откуда героин? Те сначала кочевряжились, потом признались: брали у негров из Торгового центра в Лужниках. Ну, наши, естественно, туда.

Там представительство фирмы по экспорту кофе из Республики Боле. Белозубые менеджеры в ослепительной фланели от Ферре. Ничего, мол, про наркоту не знаем, торгуем мы в России кофе. А если желаете нас допрашивать, ни по-русски, ни по-английски показаний давать не будем, а будем беседовать только на родном. Я вот записала, какой он у них, — она раскрыла блокнот, — язык народности барба. Это с ума сойти просто! А по закону мы обязаны предоставить им переводчика, знающего именно их родной язык. Ну, наши, естественно, приуныли. А я… я сразу вспомнила про тебя. Ты на этом барба говоришь?

Мещерский, некогда с отличием закончивший Институт Азии и Африки имени Патриса Лумумбы и почти восемь лет проработавший на Ближнем Востоке и в Северной Африке, раздумчиво почесал подбородок.

— Боле — это бывший Невольничий Берег, там сложная языковая группа: восемь диалектов, у каждого племени — свой.

— Они людоеды, да? — Глаза Кати сверкали любопытством.

— Да нет, с чего ты взяла? Все это сказки глупые. Язык барба, конечно, сложный, но, думаю, понять я их сумею. В случае чего объяснимся на родственных диалектах. К тому же суахили всегда выручит. Ладно. Попытаемся.

Катя поднялась.

— Тогда идем. Они у Петрова в кабинете. Мещерский шел по коридору главка, застеленному красной дорожкой. Осматривался: все чин-чинарем, как и полагается в солидных учреждениях. Навстречу попадался народ — все больше офицеры в милицейской форме с папками и бумагами. «Присутственный» день — в кадры, в ХОЗУ, к начальству приезжают ходоки из районов. Вот мимо прошла группа бравых парней в тельняшках и камуфляже из комендантского взвода, за ними еще какие-то — еще выше, еще плечистее. Мещерский оглядел их и надменно выпятил грудь. Ишь ты, баскетболисты!

— У нас соревнования намечаются областные по боевой и физической. Самые-самые идут, — пояснила Катя, — Горелову репортаж придется писать с физкульт-приветом.

— А Колосов где? — поинтересовался Мещерский и улыбнулся в черные усики.

С Никитой Михайловичем Колосовым — начальником отдела уголовного розыска по раскрытию убийств и тяжких преступлений против личности — Мещерский в близком знакомстве не состоял, однако наслышан о нем был много. Однажды они едва не встретились, когда судьба подкинула им всем один странный и загадочный случай.

— Он в районе с утра. Сегодня день ужасный. Убийство какое-то в Каменске. Все туда уехали. Я ничего пока не знаю, только слухами питаюсь. В сводку пока не дали. Что-то нехорошее там, — Катя закусила губу.

— Когда убийство хорошим было? — Мещерский вздохнул. — Этот кабинет, да? — он толкнул дверь. — Здравствуйте.

Из-за стола стремительно поднялся полный молодой мужчина. Волосы его отливали медью, круглое лицо испестрили веснушки. Улыбка у него была приятной, взгляд — быстрым и внимательным.

— Добрый день, проходите. Спасибо, что откликнулись. Сергей Юрьевич, да? Мне вот Екатерина Сергеевна говорила, — он крепко пожал Мещерскому руку. — Что б мы без вас делали? Знатоков таких головоломных языков днем с огнем не сыщешь. А нас закон по рукам-ногам спутал: кровь из носа — достань им переводчика с родного. Катя вас ввела в курс дела?

Мещерский кивнул.

— В общем, разговор пойдет о наркотиках, Сергей Юрьевич. О героине. Но для разминки поговорим вначале о кофе, о налогах, госпошлине и таможенных тарифах. Это не слишком сложно будет?

— Ну, в языке барба некоторых подобных слов, я думаю, просто нет, — сказал Мещерский. — Но попробуем кое-что спросить на аджа, кое-что на фульбе — это родственные диалекты. Думаю, поймем друг друга.

— Тогда в бой. «Шоколадки» в соседнем кабинете маринуются. Там представитель фирмы и двое тех, на кого нам девчонки указали как на поставщиков героина. С каждым будем беседовать отдельно, с глазу на глаз.

И они беседовали и на языке барба, и на фульбе, и на аджа. Петров задавал вопросы, Мещерский переводил, а трое щеголеватых, надушенных и не в меру веселых уроженцев бывшего Невольничьего Берега по очереди отвечали.

Катя тихонько заглянула в кабинет: беседа длилась вот уже третий час. По лицу Петрова видно, что он вконец обалдел от этих гортанных вопросов и щелкающих ответов на тарабарском языке, в котором он ну ни черта не понимал!

— Что он сказал? — поминутно спрашивал он Мещерского. Тот с каменным выражением лица, точно Будда Невозмутимый, переводил.

— Сергей Юрьич, пожалуйста, скажите ему: я не удовлетворен беседой. В понедельник в одиннадцать им придется приехать сюда же в Следственное управление к следователю Седовой Лидии Борисовне. А вы сами-то сможете в одиннадцать?

Мещерский тяжко вздохнул.

— Только к двум я должен быть свободен.

— О чем разговор! Я и так у вас в неоплатном долгу! Но — сочтемся, — Петров подмигнул. — Банька, рыбалка, охота в Подмосковье. Все за нами — только скажите когда. Если мы эту банду международную зацепили да наших «бичей» из Знаменска к делу подколем, то… в ножки вам поклонюсь!

Мещерский вежливо улыбнулся и снова заговорил на языке барба.

Негры слушали родную речь с интересом. Изредка одобрительно цокали языками. Затем один — самый главный — встал и обратился к Петрову с длинной прочувственной речью.

Катя прикрыла дверь и вернулась в пресс-центр. Вечер на дворе, а они никак не угомонятся. Зато материал первоклассный. Она из этой операции конфетку сделает. Так распишет, так… «Щупальца Невольничьего Берега», «Нити знаменской мафии тянутся в страну Лимпопо».

А «шоколадки», ишь ты, как окрылились — героин к нам прут. Мало нам своей заразы! Однако забавный народ! — она усмехнулась. Дело уголовщиной пахнет, а вид у них такой, что, кажется, стукни тамтам — сразу в пляс пустятся. Африка — загадка для европейцев.

Ей вспомнился эпизод из далекого прошлого: фестиваль молодежи в восьмидесятых. Катя — тогда студентка юрфака МГУ — работала на фестивале переводчицей. Английский у нее был приличный, и ее прикрепили к группе австралийских студентов, разместившихся в гостинице «Берлин». Славные были ребятки, эти австралийцы. Душевные и простые. Пить только любили.

В клубах различных землячеств они, помнится, знатно тогда повеселились. И в клуб «Франция — СССР» нанесли визит. А председателем его был тогда Вадим Кравченко — молодой и красивый сотрудник КГБ (в те времена это тщательно скрывалось).