Венчание со страхом - Татьяна Степанова

— На первый взгляд признаков насильственного полового контакта нет. Но надо будет окончательно убедиться.

— Загурский, так он точно не с вашего участка? — спросил следователь.

— Точно. Я своих всех знаю, — забасил участковый, — у нас тут с Братеевки, с района новостроек пацаны. Из Лихонина тоже приходят. Этот либо из Заводского района, либо пришлый — с той стороны канала.

— Бродяжка? — Колосов нахмурился. Он разглядывал грязные «треники», старые кеды, клетчатую, превратившуюся в кровавые лохмотья рубашонку. Ну что ж… Мальчик, значит. Худенький. Очень худенький. Давно не стрижен. Белье — он оттянул «треники» и осмотрел трусики и майку — ветхое, стираное, чиненое-перечиненое. Руки — как воробьиные лапки, — шершавые, с цыпками и заусенцами. Нестриженые волосы и руки говорят за бродяжку, а вот белье — против.

— По всем без вести пропавшим проверять немедленно, — распоряжался следователь. Начальник ОУРа Сергеев — смуглый, кряжистый, похожий на боксера, только кивал: знаем, мол, сами, не учи ученых.

— Следы-то, — шепнул он, склонившись к Никите, — ливень смыл все. А ведь были следы, место тут топкое, вязкое. Не по воздуху же ОН летал, сволочь!

— Он? Один? — Колосов встал, отряхнул коленки. Сергеев неопределенно пожал плечами. Колосов знал: во всем, что касается организации первоначальных оперативно-розыскных мероприятий, на Сергеева можно было целиком положиться. Самое важное узнать, кто такой этот убитый мальчик. Как он попал на свалку? И Сашка узнает, его действительно учить не надо.

Сверху, оттуда, где в овраг упиралась улица Новаторов, резко просигналила машина. Это Коваленко наконец-то выбрался из автомобильной пробки.

— Ты куда, в Новоспасское сейчас? — спросил Сергеев. — Утром сегодня Соловьев звонил. Тоже «обрадовал». Два таких подарочка, а? А говорим — провинция, дачи. Чтоб их! Там что, опять то самое?

— То самое. Вроде бы, — Колосов аккуратно очищал грязь с перчатки. За его спиной Загурский и один из каменских оперативников осторожно завертывали тело мальчика в брезент.

— Эх, — Сергеев закусил губу. — Два ведь теперь, Никита, слышь? Ей-богу, ДВА. Я зря не скажу: Тот-то точно. А вот наш…

— Значит, думаешь, опять у нас ОН? Новый?

— Да ты на раны-то посмотри! На раны только. Он его ж ножом всего исполосовал, кровища хлестала, как тогда… Ей-богу, Никита, если б тот, — Сергеев понизил голос до шепота, — не сидел там, откуда не сбегают, я б на него подумал. Почерк один к одному.

— Головкин приговора ждет, Саша. Сам же знаешь.

— Значит, мы получили нового и… и… — Сергеев запнулся. — Вам-то наверху, конечно, виднее: мол, первый пока случай в области, но… я по почерку сужу: ЭТОТ на одном не остановится. Этому мало будет. А значит, Никита, надо нам…

— Ну что? — Колосов уже двинулся к машине.

— «Удава-2» запускать, вот что, — выпалил Сергеев. — Не то дождемся. Всего дождемся.

— Ладно. Вернусь — потолкуем. Я с места в морг поеду, потом сюда. Постарайся, чтобы новости хоть какие-то были, хорошо? Я своих ребят тебе в помощь оставлю. Мы со Славкой там справимся.

Как они ни торопились, а в Новоспасское прибыли к шапочному разбору. Осмотр места происшествия почти закончился. Тело уже увезли.

— Ну и денек сегодня, — посетовал Юрий Соловьев — майор милиции, начальник Спасского ОВД. Каменский и Спасский районы граничили по речке Разлетайке, а дачный поселок Новоспасское был любимым местом отдыха их жителей.

— Личность мы уже установили: Калязина Серафима Павловна. Она, видимо, шла на станцию. Одна. Он ее в кустах вон на той тропинке подкараулил.

— Пенсионерка? — осведомился Колосов.

— Нет, представь себе, несмотря на возраст, работала.

— Где?

— Не поверишь. На зообазе нашей. Вернее, это я по наиву своему считал, что это просто зообаза, — пояснил Соловьев. — Думал, ну, зверюшки разные для продажи, ну, серпентарий — гадюки там у нас однажды по всей территории расползлись. А это, оказывается, отделение «зоо-био» какое-то при НИИ изучения человека. Потерпевшая там старшей лаборанткой работала. У них дежурства ночные при зверях. Обезьяны там, изучают их, опыты проводят. Ну, Калязина после смены возвращалась домой. А ОН, видимо, у платформы караулил. Как тогда…

— Ладно. Пойдем на место взглянем.

Они шли по узкому бетонному шоссе. Справа и слева от него высились корабельные сосны и ели.

— Поселок расположен в полукилометре от станции. База чуть ближе. Мы туда подскочим потом, там вся территория забором обнесена, пропускной режим, — рассказывал Соловьев. — Она, видно, торопилась на электричку 9.20. Тут в это время как раз безлюдно. Дачники на работу восьмичасовыми едут. А отпускники дрыхнут еще. Утром по бетонке вообще мало кто ездит. И магазины все в поселке, и лавка молочная, а тут — жилья нет до самой Братеевки. Она, значит, шла одна. Вот здесь, смотри, — Соловьев указал на едва заметную лесную тропку, ведущую в тенистый ельник, — если здесь свернуть, можно выйти на станцию прямо к первому вагону — к Москве. Калязина не хотела там по вокзальному перрону путешествовать, решила время себе здесь сэкономить. Вот и сэкономила. Тут она шла. Мы ее следы сфотографировали. Земля-то влажная после ливня. А вот здесь все и произошло.

Впереди на тропинке стоял милиционер в бронежилете из патрульного взвода. Их подняли по тревоге для прочесывания местности.

— Камень нашли, — сообщил он. — В лужу его зашвырнули.

Чуть поодаль кучковались члены опергруппы. Слишком молодой для своей профессии прокурорский следователь, больше смахивающий на студента-первокурсника, паковал в целлофан ребристый заостренный булыжник внушительных размеров. Колосов подошел к нему. Поздоровался.

— Разрешите взглянуть. — Взял камень в руки, взвесил. На кило потянет.

Черт! Снова этот камень. Грубо обколотые края. Кровь, прилипшие волосы…

— Здесь поблизости можно такой найти? — спросил он у Соловьева.

— Вполне. Там, у самой станции, насыпь укрепляют. И щебенку привезли, и шлакобетон.

— Но это не щебенка и не бетон, — заметил следователь. — Это настоящий булыжник.

— Участок со следами вон там впереди, — Соловьев повел Никиту дальше. — Это ее следы. Босоножки, размер тридцать пятый, старушка маленькая была. Здесь она чуть в грязи не увязла. А он ждал ее в кустах. Там осока по колено, примял траву. Видимо, пропустил ее и напал сзади.

— Значит, его следов нет? — Никита хмурился. — Никаких?

Вместо ответа Соловьев повел его по скользкой траве.

— Вот отсюда он сделал прыжок к ней. Тоже поскользнулся, видимо, поскользнулся. Слепок уже есть. Гипс вот только что-то некачественный попался.

Колосов смотрел на влажную темную землю у себя под ногами: перед ним был смазанный, наполненный выступившей дождевой водой отпечаток БОСОЙ ступни.