Брюс Ли. Я никогда не сдамся - Мэттью Полли

27 ноября 1940 — 20 июля 1973. Линда также захотела сделать надпись «Основатель Джит Кун-До». У основания мастер установил открытую книгу, высеченную из мрамора. На левой странице — даосский символ Инь и Ян; на правой — слова «Твое вдохновение продолжает вести нас к нашему личному освобождению».

Гроб несли Стив Маккуин, Джеймс Коберн, инструкторы Джит Кун-До Таки Кимура и Дэн Иносанто, младший брат Роберт Ли и Питер Чин, друг семьи из Лос-Анджелеса. Около могилы Джеймс вышел вперед и произнес последние слова: «Прощай, брат. Для меня было большой честью разделить этот отрезок времени с тобой. Как друг и учитель ты объединил все мои „я“ — физическое, духовное и психологическое. Спасибо. Покойся с миром». После этих слов он снял белые перчатки, в которых нес гроб, и бросил в открытую могилу. Остальные последовали его примеру.

Брюс верил, что один человек представляет все человечество, вне зависимости от того, где он живет — на Востоке или где-то еще.

Линда встала и быстро поблагодарила всех за то, что они пришли. Грейс Хой, на которой было синее пальто на пуговицах и темные солнцезащитные очки, была настолько убита горем, что, если бы не помощь двух родственников, она не смогла бы покинуть кладбище самостоятельно. Толпа редела, все возвращались к своим автомобилям. Последним остался Джесси Гловер. Когда пришли рабочие, чтобы засыпать могилу, Джесси взял одну из лопат и прогнал их. Это было очень по-американски: черный мужчина, по лицу которого катятся слезы, засыпает могилу китайца на белом кладбище. «Мне показалось неправильным, что Брюса будут закапывать руки незнакомцев», — вспоминал Джесси.

Родители Брюса Ли, Грейс Хой и Ли Хой Чен. 1950-е годы (Фото Дэвида Тедмэна)

Закулисье: Ли Хой Чен держит младенца Брюса, лицо которого раскрашено в традициях кантонской оперы. Декабрь 1940 года (Фото Дэвида Тедмэна)

Действие I

Маленький дракон

«Каждая способность должна развиваться в борьбе»

Фридрих Ницше

Глава первая

Больной человек Азии

Босой Ли Хой Чен, десяти лет от роду, стоял на грунтовой дороге у ресторана с крышей из гофрированного олова на окраине города Фошань, что на юге Китая. На Ли была поношенная одежда, которая досталась ему по наследству от трех старших братьев. Когда мимо проходили горожане, Хой Чен выкрикивал на китайском блюда дня в ресторане: «Друзья, соотечественники, заходите и отведайте нашу свежую тушеную грудинку из говядины, батат с квашеным тофу, лягушачьи ножки на листе лотоса, конджи со столетним яйцом[4] и кисло-сладкую свинину». Его нежный голос танцующим фальцетом поднимался и опускался на каждом пункте меню.

Среди сотен крестьянских мальчиков, занятых в ресторанах по всему городу, Хой Чен выделялся манерой подачи, в которой звучали лукавство и ирония. Именно в этот день мимо ресторана проходил знаменитый певец кантонской оперы. Услышав эту насмешку в голосе юного мальчика, он позвал его в ученики. Весь путь в свою деревню отец Брюса Ли бежал, чтобы быстрее поделиться с родителями хорошими новостями.

На дворе стоял 1914 год. Революционные силы недавно свергли династию Цин и провозгласили конституционную республику, положив конец четырем тысячам лет имперского правления. Удерживать рычаги власти новому правительству удавалось плохо: различные фракции боролись за влияние, в крупных городах разразились массовые мятежи, по стране сновали бандитские группировки, а крестьяне изо всех сил пытались выжить.

Выживание было особенно актуально в семье Ли. Хой Чен был четвертым из шести детей. Его отец, Ли Цзюнь Бяо, так часто терпел превратности судьбы, что соседи считали его проклятым. Сильная лихорадка, пережитая в детстве, повредила горло Цзюнь Бяо до такой степени, что он едва мог говорить — из-за этого многие считали его глухонемым. Он не мог найти работу, доход от которой обеспечивал бы семью полностью. Помимо службы охранником на неполную ставку, он также рыбачил. Часто Цзюнь Бяо брал с собой и мальчиков, чтобы наловить рыбы на ужин.

Родители Хой Чена были вне себя от радости, когда узнали, что их сын будет учеником оперного певца. Это означало, что в семье станет на один голодный рот меньше. Кроме этого, их ребенка могла ждать хорошая карьера. В назначенный день Хой Чен покинул дом, чтобы приступить к обучению — невероятно суровому режиму тренировок актерского мастерства, пения, акробатики и кунг-фу, проводимых от рассвета до заката. В отличие от более степенного европейского «коллеги», китайская опера отличалась экстравагантными костюмами, ярким макияжем, пением фальцетом, гимнастическими па уровня Олимпийских игр и постановочными боями — с оружием и без.

После нескольких лет обучения Ли Хой Чен присоединился к опытным актерам на помостах Фошаня. Специализировался он на комедийных ролях. В 1928 году его труппа решила переехать на сто километров к югу, в Гонконг, в поисках более многочисленной и богатой аудитории. Будучи верным своей семье, Хой Чен пригласил нескольких своих братьев присоединиться к нему в британской колонии и помог им найти работу официантов или уборщиков. Сам Хой Чен также совмещал актерскую карьеру с работой в ресторане.

С каждым выступлением в колонии слава о Хой Чене и его труппе росла и ширилась. Они стали так известны, что их пригласили дать частное представление в роскошном особняке Айдлуайлд, принадлежавшем сэру Роберту Хотхуну Босману, богатейшему человеку в Гонконге. Именно здесь Грейс Хой и Ли Хой Чен впервые посмотрели друг на друга — правда, с разных сторон экономического, культурного и расового разделения Китая. Семья матери Брюса была настолько же богатой и влиятельной, насколько семья его отца была бедна и беспомощна.

Грейс Хой была членом евразийского рода Босмана-Хотхуна — гонконгского аналога Рокфеллеров или Кеннеди. Дедом Грейс был Чарльз Генри Морис Босман. Хотя многие думали, что прадед Брюса Ли был немецким католиком, на самом деле Босман был голландским евреем. Чарльз (урожденный Мозес Хертог Босман) появился на свет в Роттердаме 29 августа 1839 года.

Мозес присоединился к Голландской Ост-Индской компании в подростковом возрасте и в 1859 году прибыл в Гонконг. Свое состояние он сколотил на торговле рабочими-кули. Он отправлял китайских крестьян в голландскую Гвиану для работы на сахарных плантациях после отмены африканского рабства и в Калифорнию на постройку Центральной Тихоокеанской железной дороги. Успех в бизнесе привел его к должности голландского консула в Гонконге — назначение произошло в 1866 году. Учитывая антисемитизм того времени, свои письма министру иностранных дел Нидерландов он подписывал