Ностальгия по черной магии - Венсан Равалек

Я отошел подальше, от взрыва подскочили полки, дверцу сейфа словно вскрыли громадным консервным ножом, я направил лампу на оплавленные стенки, с лестницы опять донеслись крики, я узнал голос одного старика, бывшего уполномоченного Парижского национального банка, – если бы мне предложили пари, кто первый вздумает явиться, я бы поставил на него, – сейф был полон, пачки купюр лежали аккуратными ровными рядами, я подумал, до чего здорово, просто класс, и вышел посмотреть, как мне успокоить старикана.

– Кто бы ты ни был, Божья тварь, покажись!

Как хотите, но это было трогательно, елки-моталки, кто бы ты ни был, Божья тварь, покажись, я запустил первую петарду в потолок, махая руками, как пьяная ворона, и вопя кар-рр, кар-рр, похоже, мой зайчик шарахнулся прочь, кто бы ты ни был, конечно, но такого он, видно, не ожидал. Шарль, раздался сверху плаксивый голос, Шарль, ты что-нибудь видишь, что там такое? Я воспользовался передышкой и запустил руку в сейф. Послышался грохот, потом опять крики, не иначе Шарль пропахал носом лестницу. Я собрал инструменты, уместил чемоданчик и кубышку на тележку и взял курс на выход, всякую работу надо делать хорошо, это любимое изречение моего деда. И ровно в тот момент, когда я выходил из подвала, бластер замолк.

– Шарль, о боже, Шарль, ну пожалуйста, отзовись!

Настала ледяная тишина, все вдруг замерло, такая тишина, что впору окаменеть от ужаса, словно вот-вот явится нечто чудовищное, нечто или некто, это продолжалось несколько минут, и снова почудились вампиры, склонившиеся над жертвами, сладострастно сосущие кровь, где-то тихо всхлипывала старуха, а потом опять ничего, только характерный звук, как будто по лестнице волокут тело, а оно бьется о каждую ступеньку. Я сумел стряхнуть зловещее наваждение и ползком добрался до машины, кубышка была по-прежнему крепко привязана к инструментам, не знаю, что там происходило в доме, у меня не возникало никакого желания остаться посмотреть.

Вернувшись домой, я заснул сном праведника, и, когда назавтра разлепил глаза, был уже день.

Похоже, электричество починили, потому что Марианна прилипла к телевизору, какой-то чин из правительства хвастался, что благодаря быстрым и чрезвычайно эффективным действиям соответствующих служб ситуацию удалось выправить. Тут-то стало ясно, что дело серьезное, система едва не накрылась. Прогноз погоды был прежний, снова дождь, срочно созывается совещание в верхах, ко всем крупнейшим специалистам Большой семерки обратились с настоятельной просьбой найти решение проблемы, ведущий не уточнил, какое именно, но, судя по всему, это должна быть сильная штука, – штука, способная остановить потоп. В конце выпуска шли сообщения о трагических происшествиях, связанных с затемнением, несколько изнасилований, не так много, но все достаточно гнусные, их стоило упомянуть, сколько-то краж, а главная новость – пожар в Сен-Клу, сгорел небольшой особняк, где жили главным образом пенсионеры. Что стало причиной пожара, поджог или несчастный случай, пока не выяснено.

– Ну, – поинтересовалась Марианна, – как прошло?

Все старики погибли при пожаре, кроме одной женщины, она получила серьезные ожоги. Я никогда не уточнял, чем занимаюсь. Однажды Марианна спросила, это что-то нечестное, ты поступаешь дурно, я ответил, более или менее, так, на грани, и она удовлетворилась этим объяснением.

Вроде тебя, уточнил я, ты порешь плеткой своих мазохистов, но ты ведь не совсем шлюха.

На миг мне вспомнилось вчерашнее ощущение, чье-то жуткое присутствие, у меня мелькнула мысль, что со своей театральщиной, да плюс картина, которую я сейчас пишу, да еще ночь особенная – совсем без света, я, быть может, вызвал какого-нибудь духа или дьявола, но вообще-то все это чушь.

– Хорошо, прошло хорошо, вернее, даже очень…

Я знал, о чем она спрашивала, удалось ли мне достать столько, чтобы она смогла родить? По телевизору уточняли последние сведения о разрушениях, вызванных дождем. Перечисление напоминало какую-то нелепую литанию, особенно странным был обыденный тон диктора.

– В финансовом отношении мы в состоянии завести ребенка.

Я быстро прикинул, на сколько потянет добыча, результат намного превосходил мои самые смелые ожидания. Наличность, акции, драгоценности, тут было на что жить припеваючи долгие годы. Жить припеваючи и рисовать. Я почувствовал, как она расслабилась, она больше ни о чем не спросила, но мы оба знали, что это дело решенное.

Я немного поболтался по дому, а потом ушел, мне хотелось посмотреть на затопленные улицы, реакцию людей, любопытное зрелище – большой город, разом оказавшийся на грани хаоса и паралича, крупных наводнений не случалось с начала века, жаль было бы это пропустить.

На местности ситуация выглядела еще более впечатляюще, чем в новостях: нижняя часть Елисейских Полей затоплена полностью, фонари на площади Согласия выступали из воды едва наполовину, там и сям мелькали крыши автомобилей, сады за рестораном «Ледуайен» тоже ушли на дно, слившись с Сеной в одно зыбкое море, полное деревьев и тонущих статуй, чуть дальше мрей Пти-Пале и Гран-Пале, наперекор стихиям, исправно принимали посетителей, – казалось, вода пощадила оба здания, а потом проспект уходил немного вверх, и паводок пока до него не добрался.

Предприимчивые владельцы плавсредств предлагали свои услуги тем, кто хотел попасть дальше в пострадавшие кварталы, я еще раз заскочил ненадолго на выставку Дюрера – «Апокалипсис» висел на самом видном месте – и решил совершить прогулку по реке. Я сел на небольшой «зодиак», владелец управлялся с ним как бог, и в мгновение ока мы уже мчались вдоль затопленных набережных. С острова Сите всех эвакуировали, и башни Консьержери торчали над мутными волнами, как крепость из папье-маше, забытая на пляже и застигнутая приливом.

Домой я вернулся встревоженный и задумчивый.

Ночью мне снилось, что Бессмертные, правящие миром, собрались на совещание и внимательно изучают сложившуюся ситуацию.

Через несколько недель система стала окончательно рассыпаться, мы вступили в период великих потрясений, будущее было неопределенным и зыбким.

За три дня до Нового года электросеть, каким-то чудом работавшая с тех пор, как был введен в действие план спасения, с того вечера, когда я обчистил стариков, наконец испустила дух, город мгновенно погрузился в непроглядную ночь, телевидение и вообще все средства коммуникации отрубились, а вода все прибывала, и мы вдруг в изумлении поняли, что оказались в водяной ловушке, что мы хрупки и беззащитны перед чередой катастроф и хватило двух месяцев непрерывного дождя, чтобы вся наша хваленая непобедимость враз испарилась.

– Что же нам теперь делать? – заволновалась Марианна.

Все кругом сильно приуныли, ходили как в воду опущенные, пристукнутые обстоятельствами, такого никто не ожидал, еще вчера все бегали в супермаркет, запастись провизией и всякими бытовыми товарами не составляло труда, а теперь нам вроде бы грозит вернуться в средние века, если не хуже. И что же нам теперь делать? Этот вопрос возникал в каждом разговоре: что нам делать теперь, когда у нас ребенок или по крайней мере его наглядный симптом – огромный живот Марианны? Счастливое событие неотвратимо приближалось.