29, или Дневник для слепого - Ясмина Пырченко

целуются, чтобы навсегда остаться вместе?? – с ужасом спросил ты.

– Я не знаю…

– Запомни: мы никогда не будем вместе! Слышишь? Никогда! И больше так не делай! "

Дарьяна Дмитриевна удивлённо посмотрела на меня и с усмешкой спросила:

– Что с ней было не так? Или ты просто не умеешь целоваться?

Я не мог стерпеть такого хамства и решил проявить смелость, о которой ты писала выше: подскочил к психиатру, чтобы поцеловать эту невыносимую блондинку! Выскользнув из моих объятий, она разрушила моё намерение, после чего со смехом произнесла:

– А рот-то как открыл! Словно целиком меня проглотить хочешь!

За эти слова я готов был убить её на месте, но важно не терять своего лица. Сделав отрешённый вид, ответил на вопрос о тебе:

– Ничего. Я просто думал, что всё это из жалости. Она слишком прекрасна для такого, как я, поэтому в любовь не верилось.

Психиатр встала и начала медленно ходить по кабинету со стаканом виски в руке. Посмотрев на меня голубым глазом, она спросила:

– Сергей, ты всё время мне жалуешься, что нелюбим. Получается, эта девушка влюбилась в тебя и ты её отшил? Зачем? Это же нелогично! Или она не нравилась тебе?

Я вздохнул:

– Нравилась уже в тот момент. Но не так сильно, как сам нравился ей… Меня угнетало, какой я. Поэтому однажды пришлось сказать, что она достойна большего…

Врач ухмыльнулась:

– Я тебя поддерживаю: ты лезешь целоваться ко всем подряд! Это явно не тот мужчина, о котором она мечтала!

Скорчив недовольную гримасу, я забрал дневник и продолжил чтение.

«29 января 20**

Большая часть твоей неуверенности в себе исходит от тебя самого – это я поняла уже давно и не раз говорила, что тебе нужно поработать над своей самооценкой. Для меня было удивительно, что ты до конца не понимал, от чего она зависит на самом деле.

Самооценка – это твоя собственная оценка себя. Не то, каким тебя видят другие люди, не мнение мамы, папы или близких друзей – только своё собственное оценочное суждение о себе самом. Объяснить эту истину было сложнее, чем написать сюда на бумаге: ты привык зависеть от мнения окружающих, не понимая, что никто из них не будет относиться к тебе с постоянством, их мысли всё время меняются. Если сам не знаешь себя, то другим людям откуда знать, какой ты?

Человека без самооценки обидеть довольно просто, потому что любая информация о себе принимается им, как факт. Он готов затаить злость на каждого, кто плохого мнения о нём. Правильная самооценка помогает видеть в себе и хорошее, и плохое, верно расценивать свои силы и слабости. Поэтому зачастую люди с нормальной или высокой самооценкой не ревнивы, потому что знают себя, понимают, кто их превосходит, а кто им вовсе не ровня.

Чтобы описать тебя, как человека, мы встретились в твоём доме. Я взяла лист и разделила его на две колонки: в одной были плюсы, в другой минусы. Мы оба давали тебе характеристику: ты называл свои недостатки, я писала твои достоинства. Периодически мы спорили, потому что ты опровергал некоторые свои положительные качества. С отрицательными чертами не соглашалась уже я. Но больше всего меня радовало, что Четвёртый Шаг – Становление Самооценки – двигался вперёд полным ходом!

Мои размышления прервал внезапный поцелуй, с которым ты повалил меня на диван. Твои руки страстно скользили по моему телу… От неожиданности я на минуту оцепенела, пытаясь понять, что же происходит, ведь по твоим словам мы не больше, чем просто друзья. Моё : "Нет, Серёжа!" – потерялось в твоём жарком: "Да! " Я растворилась в тебе без остатка, ты же был настолько болен, что не почувствовал почти ничего… »

– Ангедония всё испортила? – уточнила психиатр, дослушав.

– Ага…

Этот период был самый плохой в нашей с тобой истории, потому что с этого дня на фоне болезни я начал вести себя хуже всего, не считаясь с твоими чувствами. Ты много плакала из-за меня. За это, конечно, прости.

– Вы начали встречаться? – с удивлением спросила меня Дарьяна Дмитриевна, – Ты сдался?

– Нет, увы… Она, наверно, подумала, что так и будет, но я сказал, что мы теперь близкие друзья.

Психиатр рассмеялась и, делая глоток виски, спросила:

– Прости, я знаю оленей только северных и благородных, и мне сложно определить, который из них ты! Переспать с девушкой, которая в тебя влюблена, чтобы стать ей близким другом?? Серьёзно??

– Она сама виновата. Пришла в сногсшибательном облегающем платье. Я не мог на такую красоту просто смотреть. Загорелся на миг, но ощущений не было почти никаких даже от оргазма…

Осознавать и признаваться в таком перед этой девушкой, хоть и врачом, для меня было просто позором! Именно после того порыва страсти я понял, что болен. Ни к чему было тебе говорить, что мы пара: ты будешь только расстраиваться, а я снова и снова буду падать в своих глазах, как мужчина… Помню, как ты успокаивала меня, вселяя бессмертную надежду, что всё наладится. И я тебе верил. Без твоей поддержки было бы куда хуже.

Неожиданно для меня Дарьяна Дмитриевна спросила:

– А как твоя работа над самооценкой?

Я сделал глоток своего коктейля, съел пару ягод красного винограда, который принёс к столу, и ответил:

– Без неё я ничего не мог делать, поэтому, когда она предала меня, работа над собой закончилась. Я старался только для неё. Сам себе я не нужен никаким… Продолжим чтение или можно пойти с дневником домой?

После озвученного позора мне хотелось покинуть кабинет как можно быстрее. Но психиатр не позволила, ответив бодренько:

– Нет, останься. Мне интересно, как должен был выглядеть "Москвич" твоего разума после психологического тюнинга!

«29 февраля 20**

Неисчерпаемо количество боли, причинённой тобой… И, проживая свой злополучный День Рождения в который раз, я задаюсь вопросом: за что?.. Чем заслужила такое отношение с твоей стороны?..

Если б только могла знать в тот день, что ты задумал, то никуда бы не пошла… Не позволила бы поздравлять себя, не шла в кафе с тобой… Но я радовалась, не чувствуя предстоящего мне горя…

Кто утешит после того, что ты сделал? Кто даст собраться из разбитого в единое целое? Ты знал, что этот день для меня годами, как проклятый, и сделал его ещё хуже!..

После ужина в кафе и фильма, после бутылки хорошего шампанского и твоего восхищения, после постели и твоей улыбки меня ожидало горькое послевкусие. Ты сказал: