Без права на отказ - Алиса Ковалевская

Я приподняла тяжёлые веки. Он задышал ещё тяжелее, в глазах его на секунду промелькнуло понятное только одному ему удовлетворение. Из нутра вырвался стон — долгий, низкий. Дёрнувшись, он свесил голову. Я чувствовала, как он кончает, как выплескивается его сперма.

— Хорошая жена, — выдавил он. Обхватил мою грудь, смял и погладил по разбитой щеке. Склонился и попробовал поцеловать, но я не дала. Отвернулась. Наверное, не стоило, но чувствовать его поцелуй после того, что он сделал…

— Да и пошла ты, — сжал подбородок. Резко встал, поднял с пола юбку и швырнул мне в лицо.

Я приподнялась на руках. Тело ныло. Внутри всё болело, между ног саднило. Тыльной стороной ладони я вытерла кровь с губы. Рвано выдохнула и заскулила. Распахнув шкаф,

вслед за юбкой Стас швырнул мне свитер.

— Убирайся! — гаркнул.

Прижимая руку к уголку рта, я подняла на него взгляд. Но не успела ничего сказать, он выхватил у меня одежду и опять впился в локоть. Сдёрнул с кровати и вытащил в прихожую. — Вон пошла! Убирайся из моего дома!

Распахнул дверь. Я стояла на пороге голая, прижимая к груди вещи и снова не верила. Не верила, что это всё на самом деле. Завтра будет новый день. Завтра… Только в сознании резануло пониманием, что послезавтра тоже будет день. Другой. И ещё… Но в них не будет ничего нового.

— Вали, откуда пришла, — махнул в темноту подъезда. — Иди ещё поработай. Глядишь, наработаешь что-нибудь.

В подъезд полетела моя обувь, сумка. Я отшатнулась от него, когда он хотел дотронуться. Пятясь, переступила порог и, стоило мне сделать это, дверь закрылась.

Я услышала голос Стаса, ругань и звон стекла. Следом ещё. И тишина. Гробовая тишина, и моё дыхание в ней.

Мирослава

— Это он? — Тома взяла меня за руку и легонько погладила по покрасневшему запястью.

Я кивнула и мягко высвободила кисть.

Вздохнув, подруга встала. Открыла шкафчик и, достав бутылку настойки, решительно поставила передо мной на стол. За бутылкой последовали два стакана.

— Я не буду, — выдавила сквозь слёзы.

С того момента, как я оказалась в уютном тепле своей институтской подруги, эти самые проклятые слёзы текли не переставая. Как я ни пыталась унять их, ничего не помогало.

Ничего не ответив, Тома вышла из кухни, а, вернувшись, накинула мне на плечи плед. Я сразу же укуталась в него. Подруга молча разлила настойку и протянула стакан мне. Я принюхалась.

— Хотела бы тебя отравить, уже давно отравила бы. Пей. У тебя руки холоднее, чем рыба в нашем супермаркете.

Её попытка вызвать у меня хотя бы намёк на улыбку возымела противоположное действие. Вместо того, чтобы перестать реветь, я прижала ладонь ко рту и приглушённо всхлипнула. Плечи задрожали, крупные капли покатились по лицу.

— Перестань, милая, — приобняв меня, сказала Тома уже совсем по-другому. — Всё. Всё закончилось.

Я замотала головой.

— Ничего не закончилось! — с безысходностью. — Ничего, Том, не закончилось! Я устала. Я больше так не могу. С тех пор, как Стас получил травму… — всхлипнула и опять покачала головой. — Ты же знаешь, он не был таким.

— Может быть, у вас ещё наладится.

Мы обе понимали, что даже она сама в это не верит.

Судорожно выдохнув, я взяла-таки стакан и, сделав глоток, облизнула губы. Настойка оказалась крепкая, но сладкая. Вкус клюквы смешался с солью от моих слёз. Шмыгнув носом, я стёрла их. Запястье заныло, и я опять заплакала.

— Я пыталась помочь ему, — зашептала сбивчиво. — Пыталась поддержать, но он… — говорить не было сил, и я, умолкнув, подняла взгляд на подругу. — Прости, что свалилась на тебя со всем этим.

— Перестань, — Тома подлила мне ещё настойки.

Снова встала. На сей раз на столе появилась коробка с конфетами и банка консервированных ананасов.

Я сжала стакан обеими ладонями, склонила голову. Как добралась до дома подруги, не помнила. Спустилась на несколько ступенек, боясь, что меня может увидеть кто-нибудь из соседей, наскоро натянула юбку и свитер прямо на голое тело. Больше любопытных взглядов я боялась только одного — что Стасу в голову придёт что-нибудь ещё. В таком состоянии он был непредсказуем. Всё тёмное и жестокое, что жило в нём и обычно было неприметным, вырывалось наружу, превращая его в нечто.

Так я и появилась на пороге Тамаркиной квартиры: зарёванная, промёрзшая и растрёпанная. В надетых на босые ноги туфлях и грязной сумкой с порванным ремешком в руках.

— Завтра у тебя выходной?

Я утвердительно кивнула, не понимая, к чему она клонит.

— Вот и отлично, — подруга забрала у меня ещё наполовину полный стакан и звучно поставила на стол. Намочила полотенце и вытерла мои ладони. — Как свинья, — себе под нос.

Я посмотрела на ногти. Под ними была грязь и запёкшаяся кровь. То ли Стаса, то ли моя собственная. Больше всего мне хотелось в душ, но я не могла заставить себя подняться. Тамарка не настаивала — предложила раз и оставила меня в покое.

— Он хочет ребёнка, — помолчав, призналась я.

— А ты?

— А я… — горько усмехнулась сквозь слёзы. Снова шмыгнула носом и стиснула зубы. Но это не помогло удержать глухие рыдания. Только мне показалось, что я начала успокаиваться, как меня захлестнуло. Я сдвинула ноги, потёрла ноющую кисть.

— Забудь ты о нём! — повысила Тома голос. — Хотя бы на сегодня забудь ты этого мудака! Он и мизинца твоего не стоит! Мужик нашёлся!

— Я ведь когда-то любила его… Тома. Я же его любила…

— Что тут происходит? — вслед за тем, как мы услышали хлопок двери, в кухне появился Кирилл.

В волосах его блестели капельки воды, от одежды пахло сыростью. Уже не совсем трезвая, я смотрела на мужа подруги. Не такой высокий и крепкий, как Стас, но куда более… цельный. Именно цельный. Мне вдруг подумалось, что окажись он на месте Стаса, не опустил бы руки, а постарался бы сделать всё, чтобы вытащить себя из ямы, куда угодил.

— У Миры проблемы дома, — уклончиво ответила Тамара.

Кир посмотрел на почти опустевшую бутылку, внимательно — на меня. Должно быть, заметил, что щека моя покраснела от пощёчины. Черты его лица мигом огрубели, на скулах выступили желваки.

— Вот же ушлёпок, — подошёл и приподнял мою голову за подбородок.

Я резко отвернулась. Губы задрожали. Если бы не два выпитых стакана настойки, я наверняка снова бы разревелась.

— Я поговорю с ним. По-мужски поговорю.

— Рожу ему начистить будет не лишним, — согласилась Тамара.

— Не надо, — попросила негромко. Посмотрела на друзей и повторила: — Не надо. Я подам на развод. Так дальше продолжаться не может.