Хозяйка каменоломни в Драконьем доле - Жанна Лебедева

как подтаявший лед с крыши, все же нашлось и кое-что хорошее. Первый встреченный в новом мире человек — это добрая и заботливая женщина. А ведь мог и злодей какой-нибудь попасться. Все-таки неоднозначная такая ситуация…

— Ох! — Мариса прижала к щекам полные руки. — Вы меня, госпожа, только не выдавайте никому. Прошу…

Анна совершенно не понимала сути проблемы, поэтому на всякий случай напомнила про свою амнезию.

— Я что-то плохо соображаю пока… Почему никому нельзя о твоей магии рассказывать?

— И это забыли? — расстроилась камеристка. — Тут дело-то серьезное. Магию использовать всем неродовитым гражданам королевства еще три года назад запретили. Только знать колдовать может. Прислуга, вроде меня — ни-ни! За это теперь и все имущество отбирают, в застенок сажают, а то и вовсе казнят. За прислугой особенно следят. Я поэтому вам и не признавалась никогда. У меня дар-то слабенький совсем, его другие маги и не чуют. Тем и спасалась. А тут… Ну не могла же я вам умереть позволить? Вот и пришлось запрет нарушить.

Она будто извинялась, и Анна немедленно успокоила:

— Я никому ни за что не выдам свою спасительницу. — Перевела поскорее тему: — А что там за Драконий дол, в который мы едем?

— Там именье ваше родовое, — немного успокоившись, пояснила Мариса. — Ну как, ваше… Прабабкино еще.

— Ясно. — Анна вгляделась в пляску хищных птиц на фоне большого облака, наползшего из-за горизонта и укрывшего солнце. — А почему мы туда едем? В гости?

— О-о-ох… — глубоко вздохнула камеристка и замялась на несколько секунд. Похоже, ей совершенно не хотелось озвучивать причину их путешествия. Но пришлось: — Вас туда муж выслал.

Анна не поняла:

— Выслал? Что это значит? — по горестной интонации собеседницы она примерно поняла, что в семье прежней Анны произошло нечто из ряда вон выходящее. Нечто плохое и судьбоносное. Какая ирония! — Что именно случилось?

Мариса послушно разъяснила:

— Ваш муж, его светлость герцог Лирнийский, отослал вас сюда, в ваше родовое имение, ожидать развода. Он уже подал прошение в королевский суд.

Слово «развод» резануло по ушам и болезненным эхом отозвалось в голове. Анна зажмурилась и помотала головой. Да что ж это такое! И тут развод.

Вот тебе и новая жизнь в новом мире…

Правда здесь развод с неизвестным герцогом вовсе не казался таким уж страшным и ошеломляющим событием. Мужа прежней Анны Анна новая в глаза не видела, да и не особо, надо сказать, этого жаждала. Может, без него и лучше будет?

В своем-то собственном имении?

Раньше у Анны была только дача на шесть соток, а тут целое родовое имение! Интересно будет посмотреть. А еще она теперь герцогиня… Или — пока герцогиня? Как тут у них обстоят дела с титулами и разводами? Скорей бы уж до этого самого Драконьего дола добраться и во всем разобраться…

Пока суд да дело она решила выяснить все детали случившегося.

— И из-за чего супруг со мной разводится? Напомни, пожалуйста? — Предположила: — Влюбился в другую, что ли?

И угадала.

— Да. В какую-то никому не известную безродную девушку. Она его прямо околдовала!

Анна невольно восхитилась ироничностью ситуации, а потом подумала, уж не похожестью ли судеб обусловлено ее попадание в тело бедной прежней Анны?

— Да уж, — произнесла она спокойно. — Случается такое.

Ну надо же было что-то сказать?

Мариса, похоже, ожидала совсем иной реакции. Ровный тон госпожи сначала удивил, а потом обрадовал верную камеристку.

— Можно я вам одну честную вещь скажу? — решилась она. — Вы только меня правильно поймите и не сердитесь.

— Говори, — кивнула Анна.

— Простите… Но я даже рада, что вы память потеряли. Вы теперь такая спокойная и умиротворенная, — пустилась она в разъяснения. — А то последние дни перед отъездом были сущим кошмаром. Вы так мучились, так страдали. Рыдали ночами напролет. Это было ужасно! У меня сердце разрывалось от жалости и беспомощности. Ну что я, простая камеристка, могла сделать? Я даже карету у его сиятельства выпросить для вас не смогла. — Она указала подбородком на повозку. — Герцог только этот старый тарантас позволил взять. Черную упряжную пару чистопородную, что вам родители подарили, запрячь не разрешил. Этих вон выдал. Рабочих… Как будто вы, госпожа, не герцогиня, а какая-то крестьянка… И ни кучера, ни повара с вами не отпустил. Ни горничных. Ни лекаря даже… Драгоценности и одежду, что дарил вам во время брака — все запретил в сундуки складывать. Это так несправедливо! Так жестоко…

Анна знала Марису меньше часа, но от добрых слов той и заботы разливалось в душе благодарное тепло.

— Главное, что ты со мной. Проживем как-нибудь без драгоценностей и нарядов.

Камеристка так расчувствовалась, что никак теперь не могла успокоиться.

— Ох, госпожа. Ну горничные — ладно. Я одна и за троих поработать смогу. И тарантасом править умею. Даже силки на кроликов поставлю, если уж совсем голод припрет… Но как же без лекаря-то? С вашим-то недугом?

Недугом…

Анна насторожилась. Что еще за недуг?

— Чем я болею? — спросила напрямую.

Взгляд Марисы невольно скользнул по пышному подолу Анниного платья. Рюши таинственно колыхались на ветру, перекликаясь травянистыми узорами с серебром душистой полыни.

Что-то было не так.

— Вы, госпожа, подол-то приподнимите…

Все еще не понимая, в чем суть проблемы, Анна смяла руками бархатистую ткань платья, потянула к груди. И все стало ясно.

С губ сорвалось невольное:

— О, господи…

Обе Анниных ноги, открытые до колен, тонули в изумрудном ворсе густой травы.

На левой был надет плотный серый чулок, чуть сморщенный у щиколотки. Туфля из черной кожи держалась за лодыжку тугим ремешком. А вторая нога...

…была как у шарнирной куклы. Блестящий материал, похожий на металл, распускал по острым травинкам искорки тусклых зайчиков…

Анна судорожно потянула за ткань. Подняла подол до бедер, чтобы срочно оценить весь масштаб бедствия. От колена и выше правая нога была целой, живой.

— Искусственную вам эльфы делали, — робко пояснила Мариса. — Зачаровывали особым образом, чтобы держалась как своя и не болела.

— Ясно.

По поводу ноги Анна сразу решила, что и это ничего. Неприятно, но не смертельно.

Главное, что она не одна. И крыша над головой имеется. И финансы тоже. И молодость опять же… Разве этого мало?

Новый мир интересовал гораздо сильнее, чем старые проблемы.