Осколки потерянных душ - Фика Фриссон

в трубку, что умираю, мгновенно отключилась. Не знаю сколько пролежала без сознания, очнулась от легких пощечин. Незнакомая девушка била меня по лицу, пытаясь привести в сознание.

— Вам нужно прилечь. — мягким голосом прошептала девушка и приподняв меня, повела в гостиную. На не слушающихся ногах я прошла к дивану и провалившись в мягкие подушки, вздохнула:

— Ты кто?

Она хихикнула и включила свет. На полу валялись бутылки из-под алкоголя вперемешку с полуголыми телами и остатками еды. Мой восхитительный белый ковёр, привезенный из Италии, на треть залили чем-то красным. «Надеюсь это не кровь» — промелькнула мысль. Повсюду осколки стекла, которые я никак не могла идентифицировать, но, когда поняла, что это ошметки моей любимой хрустальной вазы, подаренная дедушкой — самым дорогим и светлым человеком в моей жизни, у меня снесло крышу. Кипящая злость наряду с болью и обидой прорвались наружу, снося все на своём пути. Срывая горло, как раненый зверь, бьющийся в предсмертной агонии, я закричала:

— Пошли вон отсюда, мерзкие подонки! Я убью вас, если через минуту не уберетесь из моей квартиры, куски дерьма! Уничтожу! — я чувствовала, как горло обжигает острая боль, как слезы застилают глаза и мне становится трудно дышать.

Каша из живых тел тут же зашевелилась и, на удивление быстро, бурным потоком, сопровождающимся мерзким запахом двухдневного перегара, вылилась за дверь.

Из спальни в испуге и с бледным лицом выбежал Валик на пару с любовником, обвел невидящим взглядом гостиную и уставился на меня. Хлопая черными ресницами, он судорожно пытался придумать оправдание. Я могла поклясться, что видела, как в его голове шевелятся имеющиеся там извилины.

— Как ты мог? — пытаясь держать себя в руках и не расплакаться, прошептала я.

— Уна, как? Почему сегодня? Ты же должна вернуться двенадцатого! — Валика трясло, то ли от волнения то ли от количества, выпитого накануне.

Я молчала. Слова застряли в глотке. Хотела бы я найти в себе силы и размазать когда-то любимую кудрявую голову по стене, но вслух я лишь замяукала:

— Мы хотели пожениться. Ты обещал…

— Да, я погудел, друзья заехали скрасить мой вечер, я скучал по тебе. — он сделал вид, словно ничего не произошло. — Как твоя командировка? — Он подошел вплотную и положил ладонь на плечо.

Меня опять затошнило. Я дернула плечом и сбросив его руку, заглянув в наглые карие глаза, без сил прошептала:

— Как ты мог? Ты же говорил, что любишь.

Он молчал, тупо глядя на меня, но через минуту его словно прорвало.

— Ты сама во всем виновата! — я пошатнулась словно от пощечины. Валик, всегда уравновешенный и нежный, никогда не повышал на меня голос. «Что с ним случилось, кто ты, мерзкий незнакомец?»

— Меня тошнит от твоей правильности и доброты.

— Вал, не нужно. — зашептал его любовник.

— Нет, Митя, подожди. Больше нет смысла скрывать. Да, ты никогда не привлекала меня. Я пытался изменить себя, пытался поговорить с тобой, но ты же всегда занята. Пробежки по утрам, работа до девяти вечера и бесконечное копание в себе.

— Прекрати. — пытаясь собрать остатки сил, проговорила я.

— Прекратить? Я только начал! Ненавижу твои длинные волосы! Они повсюду: на одежде, в сливе, даже в еде! А подруги? Особенно эта мелкая — Даша. Змея и ведьма! Уна, у меня машина сломалась, помоги… Уна, от меня ушёл муж. Уна, у тебя же есть хороший знакомый хирург… Ты серьезно не понимаешь, что она тебя использует? — его лицо искривилось в страшном оскале и на секунду мне показалось, что его схватил инсульт.

«Закрой рот, ты поганый ублюдок! Единственный человек, который меня использовал, стоит сейчас передо мной. Как же я была слепа» — мне хотелось выкрикнуть ему это в лицо, ударить или больно пнуть в живот, но я молчала.

— Знаешь, — он продолжил говорить, чуть сбавив обороты, а я чувствовала, как умираю внутри, — первое время я считал, что у меня получиться. Получиться измениться и построить «нормальную» семью. Я восхищался тобой. Не только твоим упругим подкаченным телом, изящными чертами лица, бездонными голубыми глазами, но и твоей сдержанностью и, порой, кротостью. Лишь сейчас я осознал, что мне удобно. Ты всегда сама решала свои проблемы и никогда не прислушивалась ко мне. Отмахивалась от любых попыток дать тебе возможность побыть слабой, побыть наконец женщиной. Ты всегда все портишь, Уна.

От последней фразы я разбилась. Он уничтожил меня, расколол и растоптал, а я молча, еле сдерживая слезы, смотрела в когда-то такие любимые глаза.

— Я тебе говорил, давай поженимся и уедем в любом направлении! Нет, нужна свадьба, что же люди скажут, что подумают. Тьфу, противно! — он сплюнул на пол.

— Пошёл вон, — как-то бесцветно сказала я, собрав остатки сил, — убирайся и никогда не возвращайся.

— Я уйду, а ты навсегда останешься одна. Кому ты нужна, какой идиот будет терпеть твои выходки и постоянно мириться с тараканами в твоей голове! — одевшись, прихватив дружка, Валик скрылся за дверью моей квартиры, за дверью моей жизни.

— Уж лучше сдохнуть в одиночестве, чем терпеть такое ничтожество рядом!!!..

Я долго кричала в пустоту и смогла остановиться только тогда, когда силы полностью оставили меня, и я осела на пол. «Лучше бы я не рождалась» — бесцельно глядя в пустоту коридора подумала я. Психолог убеждала меня, что сильнее девушку еще нужно поискать, пережив то, что довелось мне, я смогу вынести любые трудности и выйти сухой из любой ситуации, но как пережить это? Как можно жить, когда вырвали еще бьющееся сердце.

Меня растоптали, размазали по струнам бытия этого мира. Теперь я понимала каково это, умереть внутри и рассыпаться кучей осколков. Меня предали… Выбили душу и втоптали в грязь.

22…

Сколько я просидела, погружённая в пустоту внутри себя, не осознавая и не улавливая реальности, не знаю. Ноги затекли и ужасно болели. Когда сил плакать больше не осталось, я с трудом поднявшись, размяла не слушающиеся ноги и подошла к окну. Желтые огни серого города как будто пытались меня подбодрить, давая надежду, что даже в самую тёмную и дождливую ночь, есть место искре света, но пелена боли мешала им достучаться до моего разбитого сердца.

Я распахнула верхние створки окна, вдохнула запах мокрой осенней листвы, смешанный с запахом бензина. «Потеплело» — подумала я и прикрыв глаза подставила лицо осеннему ветру.

«Ты сильная, ты справишься» — твердила я себе словно мантру. — «Ты справишься, как справлялась всю твою жизнь. Лучше отключить чувства и не любить больше никогда».

От мыслей меня отвлёк шум,