Яблоко Монте-Кристо - Дарья Донцова

Леха живет не в столице, а в маленькомгородке. В последнее время он, несмотря на молодость, испытывает некийдискомфорт в левой стороне тела, его словно колют булавкой то в районе лопатки,то чуть ниже. В родном местечке Одеялкина есть больница и врачи. Только, увы,диагностировать болезнь местные гиппократы могут лишь при помощи фонендоскопа ирентгена, о всяких новомодных примочках вроде томографа в крохотной клиникезнают лишь понаслышке. Но Леха упорный человек, к тому же он очень испугалсягрозящего ему инфаркта, вот и сумел выбить для себя направление в столичнуюклинику.

Но мало получить необходимую справку спечатями, надо еще купить билет, добраться до Москвы, поселиться в гостинице… Вобщем, болеть – дело затратное, а Леха совсем не богат. Ладно, на проезд оннаскреб, но вот на отель не набрал, денег на дорогой номер не хватило. Лехарасстроился и даже упрекнул свою сестру Нинку:

– Ты слишком много на себя тратишь, за какимфигом журналов накупила?

Нинка обозлилась, и у родственников вышелскандал, но только зря Леха кипятился, именно любовь сестрицы к глянцевымизданиям и помогла решить проблему. После Нины красивые фото в журналерассматривала мать; несмотря на возраст, она хорошо видит, и с памятью у неепорядок.

– Гляди-ка, Леха, – воскликнуламамашка, – это ж Норка! Какая она, однако, богатая стала и совсем неизменилась!

Одеялкин уставился на снимок.

– Кто? – спросил он.

– Нора, – ответила мать, – нашихтроюродных братьев внучатая племянница. Мы дружили, она у нас разок гостила,даже фотка есть! Со свадьбы Генки!

Порывшись в альбоме, старуха нашла фото, Лехавзглянул на него и присвистнул. Незнакомая родственница и богачка из журналабыли очень похожи, даже родинка на щеке та же самая.

– И кличут ее Элеонорой, редкое имя, и фамилиянаша, – задумчиво протянула мамашка. – Она это!

Леха раскинул мозгами и пошел к Вене,приятелю, который работал корреспондентом в газете. Вениамин в свое времяучился в Москве, в МГУ, и имел знакомых в столице. Не прошло и недели, какОдеялкин получил адрес Элеоноры, и вот теперь он топчется в кабинете,простодушно заявляя:

– Можно поживу у вас денек-другой? Совсемденег нет!

Нора заморгала, я деликатно хранил молчание.Значит, Одеялкин не клиент, он ее родня из провинции. Повисла напряженнаятишина.

– Ага, – бормотнул Леха, – ну,понятно. Извиняйте, конечно, я не со зла пришел. Тебе, тетя Нора, привет отмамоньки и от братьев всех передать велено. Ну че? Мне уходить?

Мы с хозяйкой молчали.

– Ясненько, – сказал Леха, – нутогда… того… прощайте, не поминайте лихом, на вокзал попрусь. Говорят, тамможно ночевать, хотя врут небось. Только вы меня отсюда выведите, запутаюсь вхоромах, больно коридоров много, прям дворец!

Взгляд голубых простодушных глаз Одеялкинасфокусировался на мне. Неожиданно я ощутил дискомфорт, так, наверное, чувствуетсебя человек, к которому на улице привязался бездомный щенок. Взять собачку ксебе нет возможности, оставить под дождем живое существо не позволяет совесть.Я поежился, Леха сгорбился. И тут дверь кабинета распахнулась, на порогевозникла домработница Ленка, замотанная в темно-синее платье.

– Чего на ужин мастерить? – слегказапыхавшись, поинтересовалась она. – Котлеты? Или не морочиться и простомясо отварить? По мне, так второе лучше, еще и суп получится, колготни меньше!

– Елена, – сурово оборвала прислугуНора, – сколько раз тебе повторять: не врывайся в кабинет без спроса спустяковыми вопросами!

– Ничего себе пустяк, – обиделасьЛенка. – Вам, конечно, печали нет, а мне заморочка: доставать мясорубкуили нет? Знаете, сколько с ней возни? Сначала собери, потом помой, да еще жилына ножик наматываются, вспотеешь, пока фарш сделаешь!

– Замолчи! – рявкнула Нора. –Немедленно отведи Алексея Ивановича в гостевую и устрой его там.

– Ой, спасибочки, – затарахтел Леха.

– Ступайте, – устало махнула рукойНора. – Потом побеседуем.

Когда Одеялкин в сопровождении шмыгающей носомЛенки покинул комнату, я не удержался и ляпнул:

– Вот уж не знал, что у вас имеютсяродственники в провинции!

Нора объяснила:

– У моей матери была куча сестер, дедушка трираза женился, в каждом браке рожал детей, из-за старого шалуна всеперемешалось. В прежние годы я иногда ездила к родичам, ну а потом связьпрервалась. Может, порасспрашивать этого Леху поподробнее, а то я никак несоображу, с какой стороны мы родственники? И там…

Конец фразы я не услышал: из коридора донеслосьнастойчивое звяканье.

– Ваня, – моментально забыла о своеммногоюродном братце хозяйка, – иди скорей к двери, это клиент.

На этот раз в прихожую вошли две женщины, явномать и дочь, потому что похожи они были чрезвычайно. Обе голубоглазыеблондинки, хрупкие, маленького роста, одетые в джинсы и коротенькие красныекурточки.

– Мы договорились о встрече сЭлеонорой, – воскликнула та, что постарше.

– Если пришли раньше, то можем подождать налестнице, – нервно воскликнула молодая.

– Проходите, пожалуйста, – улыбнулсяя, – не надо снимать туфли.

– Как же так! – возмутилась мать. –По чистым полам в грязной обуви! Только мужчина способен на подобноепредложение! Лялечка, помоги.

Дочь присела и ловко развязала ей шнурки.

– Готово, мамуся.

Я терпеливо ждал, пока дамы приведут себя впорядок: процесс занял не одну минуту. Сначала Ляля и ее мать сняли красныекурточки, под которыми оказались идентичные белые кофточки, затем из сумочекпоявились расчески, пудреницы, губные помады. Став после всех манипуляций ещеболее похожими, женщины прошли в кабинет, сели в кресла и хором сказали:

– Вас нам порекомендовала Алиса Брыкова,знаете ее?

– Конечно, – кивнула Нора, – в своевремя я помогла Алисе. Давайте по порядку: как вас зовут?

– Ляля, – сказала молодая.

– Зоя, – тут же сообщила мать.

– Мое имя вы знаете, – улыбнуласьНора, – а это Иван Павлович Подушкин, без него я никуда, помощник,секретарь, детектив – единый во многих лицах.

– Очень приятно, – хором ответили дамы.

Я поклонился:

– Мне тоже.