Яблоко Монте-Кристо - Дарья Донцова

Перепуганная жена бросилась вызывать врачей, иочень скоро Игорю поставили диагноз: депрессия. Вяземского начали усиленнолечить, по утрам Ляля впихивала в мужа пригоршни разноцветных таблеток икапсул, Игорь, однако, не становился веселее и общительнее. Он запил, спалцелыми днями, отказывался от еды и поэтому сильно похудел. Иногда Игорь вдругни с того ни с сего спрашивал:

– Ляля, у тебя ничего не болит?

– Все в порядке, – спешила заверить егосупруга.

– Хорошо, – мямлил муж, – а то ивпрямь страшно, я ведь приношу несчастье! Таким, как я, лучше не жить!

Напуганная Ляля старалась не оставлять мужа водиночестве, но сидеть день-деньской у кровати пусть даже и очень любимогочеловека невозможно. Жена иногда уходила в магазин, но тогда с Игоремоставалась Зоя. Но не зря говорят: если человек на самом деле задумалсамоубийство, он обманет всех и лишит себя жизни. Те, кто демонстративно, наглазах у окружающих, хватается за таблетки или веревку, на самом деле шантажисты,которые лишь хотят попугать родственников.

Игорь не принадлежал к этой, весьмараспространенной, человеческой породе. Решившись покинуть этот мир, он резкоизменил свое поведение, повеселел, начал общаться с Лялей и Зоей, прекратилголодать. Жена радовалась, словно ребенок: слава богу, таблетки помогли!

Увы, плохо знакомая с такими науками, какпсихология и психиатрия, Ляля совершила огромную ошибку. Внезапное, оченьрезкое изменение поведения больного человека должно насторожить окружающих. Нолюдям свойственно тревожиться только в том случае, когда родственник впадает вуныние и отпихивает от себя тарелку с котлетами. А вот если он становитсябеспричинно весел и не отказывается от пищи, близкие облегченно вздыхают и тутже делают вывод: ура, наш-то выздоравливает!

Спору нет, проснувшийся аппетит и украсившаялицо улыбка часто говорят о начале положительных процессов в организме. Нослучается подчас и иначе. Человек принял страшное решение и теперь просто ждетмомента для его осуществления. Метания и мучения закончены, выбор совершен,предстоит сделать последний, роковой шаг.

Но Лялечка и Зоя в тонкостях людской психикине разбирались, поэтому, когда после недели нормального поведения Игорь утромзаявил: «Поеду в офис, погляжу, как там без меня рулят», жена радостнозакивала: «Конечно, принимайся за работу».

Ни у Ляли, ни у Зои ничто не дрогнуло в душе,когда Игорь, сев в машину, весело помахал им рукой.

– Прощайте! – крикнул он.

– Пока, милый, – ответила Ляля, которуюсовершенно не насторожило слово «прощайте». – Сейчас сбегаю на рынок зателятиной, запеку ее в духовке на ужин.

Внезапно Игорь скривился:

– Лучше испеки блины!

– Что? – удивилась Ляля. – Ты же ихтерпеть не можешь…

– А вот сейчас захотелось, – ответил муж.

– Ладно, – согласилась Ляля. – Всеравно за телятиной идти, или ты не хочешь блинчиков с мясом?

– Сказал же, пеки блины, – неожиданнорассердился Игорь.

И снова Ляля не насторожилась.

– Хорошо, – покорно отозваласьона, – как скажешь.

Жена и впрямь напекла блинов, по неопытностинавела слишком много теста и получила целую гору желтых кругляшков, не слишкомтонких, совсем не «кружевных». Первые блины у нее вышли не комом, а подушками.

Около девяти вечера Ляля звякнула Игорю намобильный и услышала равнодушный ответ:

– Абонент временно недоступен.

Две следующие попытки тоже оказалисьнеудачными, но Ляля не заволновалась. Игорь довольно долго болел, ясное дело,сейчас он распекает подчиненных, лично разгребает завалы из бумаг.

Зевая, Ляля пошла в ванную, помылась, наделахалат, полезла в карман, чтобы вынуть оттуда пояс от него, и обнаружила письмо.

Удивившись, Лялечка развернула бумажку:

«Дорогая, я очень благодарен тебе засчастливое время, проведенное вместе. Мне хотелось опекать, оберегать тебя оттрудностей, расшвырять всех, кто задумал обидеть мою жену. Но получилось так,что основная опасность для тебя и мамы исходит от меня. Я приношу несчастье исею смерть. Не плачь, решение уйти из жизни я принял в здравом уме и твердойпамяти. Особо не переживай, через некоторое время выходи замуж за хорошегочеловека, а я с небес стану опекать тебя. Прощай, твой Игорь».

Ляля перечитала послание пять или шесть раз,пока до нее дошел его смысл.

– Мама! – заорала она, бросаясь накухню. – Мамочка!

– Господи, Ляля, – с укоризнойвоскликнула Зоя. – Ну с какой стати ты кричишь сиреной? Ну вот, я уронилаблин на пол! Ты неэкономна! В кастрюле осталось еще тесто, его следуетиспользовать. Хотя зачем ты столько опары замесила? На полк солдат!

– Господи, – выдохнула Ляля, – вотпочему он блины просил: их всегда на поминки пекут!

– Типун тебе на язык, – укорилаЗоя, – у нас все живы и умирать не собираются.

Ляля молча протянула Зое письмо, та взяла его.

– Это что?

– Читай, – одними губами ответила Ляля иуслышала бодрую трель телефона.

Лялечка схватила трубку.

– Ольга Ивановна Вяземская? – спросилвежливый официально-равнодушный голос.

– Да! – воскликнула Ляля. – Нашлитело?

– Вам уже сообщили о несчастье? – несумел сдержать удивление милиционер.

В эту секунду за спиной молодой женщиныраздался грохот. Зоя, дочитав до конца предсмертную записку Игоря, упала вобморок; лишаясь чувств, она задела рукой тарелку с горой блинов, и теперь всякухня была усеяна неровно пожаренными кусками теста.

Ляля замолчала.

– Да, именно так все и случилось, –нервно подхватила Зоя. – Как выяснилось потом, Игорек принял огромную дозууспокаивающих таблеток и прыгнул в воду с высокого обрыва в районе деревниМалкино. Машину он оставил на берегу вместе с ключами и документами, там жележали его часы, телефон, кошелек. Странное дело, никто не тронул иномарку, нанее обратил внимание местный батюшка, он и сообщил в милицию. Игорь кинулся вреку одетым, снял почему-то только ботинки, они лежали на берегу, он придавилих камнем, под бумажником еще имелась нацарапанная наспех записка: «В моейсмерти прошу никого не винить, я сам решил уйти из жизни».

– Понимаете? – нервно перебила ЗоюЛяля. – Ясно, да?

– Пока не очень, – спокойно ответилаНора. – Хотя, погодите, вы считаете, что Игоря убили?