Флейта - Мара Вересень

ему на магфон, прекрасно зная, что он, как всегда, оставил его, и мерзкий вибрирующий звук гулял по второму этажу, а я все набирала и набирала. И правда — раздражает. Но Ворнану не приходило в голову, что можно сменить его на другой. В конце концов я отчаялась и просто села в спальне на кровати, там где я… где он… Где мы обидели друг друга, отказав в праве на ошибку. Так и сидела, пока не пришла ночь. И когда пришла — сидела тоже.

Хлопнуло окно в кухне, и мне казалось, что я сплю, но были горячие руки, расцепившие мои ледяные пальцы, сжатые так сильно, что я почти не могла ими пошевелить, и он сам, стоящий на коленях передо мной, упал в них лицом. Я слышала кожей щекотные ресницы, колючую щетину и нитку шрама, губы сухие, шепчущие, как молитву:

— Прости… Прости, свет мой.

— Нар, я… и ты меня прости.

Глаза-свечи, волосы-перья, руки, что обнимают меня всю. Разве есть что-то важнее этого?

— Не оставляй меня больше.

— Никогда, я слишком долго тебя ждал.

Но едва я, измотанная переживаниями, замерла, прижавшись к нему всем телом, и смежила саднящие веки, как оказалась на улице, босая, в одной ночной рубашке. Я не успела ничего толком сообразить, как Ворнан, бледный и тоже босой подхватил меня на руки и унес в дом.

— Тихо, тихо не шуми, дверь неслышно отвори и смелей, смелей, дружок теплой ножкой за порог, — пела вода в фонтане.

Только когда захлопнувшаяся дверь отсекла звуки, я поняла, что пела — я. И в ужасе прижала ладони ко рту. Теперь я знала два своих самых страшных страха: потерять его и потерять себя.

— Ворнан, что происходит?

— Ты ходила во сне. Снова.

3

— Ворнан, я схожу с ума? — спросила я, прижимаясь лбом к его груди. У меня затекло плечо, но пошевелиться было выше моих сил и не хотелось разрывать кольцо сомкнувшихся на спине горячих рук.

— Не думаю, такую устойчивую психику, как у вас, еще поискать. Вы скорее меня с ума сведете, — ведьмак устроился щекой у меня на макушке и иногда принюхивался.

Вряд ли от меня пахло как-то подозрительно, ванну мы принимали вместе. Он меня туда усадил, потому что меня трясло, а когда вышел на пару минут, я устроила безобразную истерику. Не кричала, нет, но вернувшись, Ворнан тут же, прямо как был, в пижаме, забрался ко мне в воду, обнял и гладил по голове. Еще бормотал что-то на тарабарском языке. Потом потянулся и вылил в воду принесенный с собой пузырек. Остро запахло полынью и мятой, и меня, наконец, отпустило. А он — не отпустил. И я в очередной раз убедилась, что даже в моей маленькой ванной можно прекрасно поместиться вдвоем.

— Вы голодны? — спросила я.

— Нет, к чему вопрос?

— Вы ко мне принюхиваетесь.

— У вас странный запах, — помедлив, ответил Ворнан.

— Это ваше зелье, которое вы в воду налили, виновато.

— Не только. Вы в последнее время пахнете иначе.

Он говорил, и от его дыхания мелкие волосы у виска щекотали кожу. Можно было потянуться и убрать прядку, но опять же, не было никаких сил шевелиться.

В последнее время… В последнее время я стала нервной и сентиментальной. Могла расплакаться от вида играющих котят или замереть, наблюдая, как играет солнечный свет, сквозь листву. Запахи и звуки сделались ярче. А еще я, оказывается во сне хожу. Опять. Раньше мне случалось побегать ночами, а наутро забыть о случившемся, но в том были виноваты отвары кухарки-орчанки и воля четверки не-мертвых. Что теперь? Ворнан такой нервный из-за работы или от того, что ему приходится караулить меня ночью? Недостаток сна еще никого добрее не сделал.

— Вы испортили обоняние на работе, лазая по разным ямам и норам, вот и кажется, — логично рассудила я и все-таки пошевелилась. Пробралась под его рубашку и обняла. Под рукой оказались бороздки шрамов, и я принялась машинально возить по ним пальцами.

— Вы снова уйдете утром?

— Да, ненадолго, — вздохнув, отозвался он. — Спите.

Моя рука замерла.

— А вы?

— А я теперь не могу, — ответил Ворнан чуть опускаясь, чтобы наши глаза оказались напротив, — вы слишком тесно прижимаетесь.

— Полагаю, вы знаете, что с этим делать, — шепнула я и прижалась еще теснее.

— Несомненно.

* * *

День случился короткий и какой-то суматошный. Короткий от того что я закономерно поздно проснулась. Даже не слышала, как Ворнан ушел. А суматошный от того, что ко мне весь день ходили гости. Даже табличка на двери повернутой словом “Закрыто” не смущала. Отпугивала только покупателей. Ушлые визитеры знали, где находится задняя дверь. Когда туда постучали, я решила сразу, что это Трушка, госпожа Норкинс, прачка и бессменный арендатор моего заднего двора для натуральной сушки простыней. Однако же…

— Лайэнц? Вот это сюрприз.

— Я внезапно застрял в Нодлуте из-за карантина, ужасно неудобно и совсем не вовремя. И заняться особенно нечем. Оказалось, здесь у меня не так много знакомых, а тех, кого хочется видеть, и того меньше. Решил ходить в гости. Вы у меня всегда на первом месте, госпожа Пешта, — мило болтал Феррато, юный гений магтехник.

Встрепанные темные волосы чуть вились на концах. И не скажешь, что вампир, пока от души не улыбнется. На нем был легкомысленного сиреневого цвета пиджак, а из кармашка для платка торчал блокнот. В руках Лайэнц вертел коробочку, которую протянул мне немного смущаясь.

— Просто камея. Красивая. Подумал, что не стоит вламываться вот так, без подарка.

Пришлось заверить скромника, что его всегда рады видеть, хоть с подарками, хоть без, и пригласить в дом. За чаем Лайэнц обмолвился, о встрече с Ворнаном, который просил передать, что вернется чуть позже, чем обещал.

Вампир оказался первой ласточкой.

Так меня последовательно навестили: • светна Левин — пришла к моей соседке-ведьме за чаем и не могла не зайти поздороваться; • жена пекаря (все время забываю, как ее звать) — со словами что я всегда по субботам за сдобой прихожу, а тут она как раз мимо и прихватила, как обычно; • еще один вампир, Асгер Мартайн — как всегда облобызал и алчно обнюхал руку, призывно мерцал глазами, улыбался по самые десны и хвастался значком