Жилые массивы - Дмитрий Билик

— Ужин! — совсем кстати крикнула Гром-баба.

— Сейчас Слепого позову, — ответил ей я.

— Так не время же, — вроде как засомневалась танк, но так, вполсилы.

Будто я не слышал, как она каждую ночь с недовольным бурчанием растирает худое тело старика какой-то разогревающей мазью. Холод Слепой переносил хуже всех — быстро замерзал, долго отогревался. Но не жаловался и даже попытался обидеться, когда я предложил совсем снять его с караула.

— Да смысла там нет оставаться, ветер вон какой поднялся. Хозяин собаку из дома не выгонит.

— Я с тобой, — словно из ниоткуда возникла моя пассия.

— Алиса, ну, не сейчас.

— Я соскучилась, — стала настаивать она.

Я понимал, о чем говорит кровавая ведьма. После небольшого расширения квартиры, мы могли с легкостью забыть о личной жизни. Теперь каждый чих, вздох и скрип кровати слышала вся группа. Ну, мне разве что в этом плане полегче, когда внутри головы работает свой белый шум.

Либидо Алисы сопротивлялось нашему общежитию всеми силами. Я уже даже стал проклинать свою очередь караула. Не то, чтобы я не любил секс. Но пыхтение на холодном чердаке, одетый, как капуста, можно было назвать именно одним словом — ебля. Блядский цирк с конями, я в главной роли.

Иногда, на что сейчас и надеялась моя пассия, мы уединялись в подъезде. Но и то, после долгих уговоров Алисы. Все-таки прошла дворовая романтика молодости. Теперь бы кровать поудобнее, квартиру потеплее, да спину потом мазью Гром-бабы намазать. Как там говорил Ширвиндт: «После того, как я продал дачу и стал импотентом — почувствовал себя счастливым человеком». Ну, дачи, допустим, у меня никогда не было. Осталось дело за малым.

— Алиса, есть моменты, когда мужчине надо побыть одному, — погладил я ее по волосам. — Умные покупают гараж. Глупые — сидят на скамеечке и пьют пиво. Идиоты идут на холодный чердак за Слепым.

— Достало все это! — хотела было возмутиться она, даже голос повысила, но увидев мой взгляд, закончила фразу шепотом.

— Понимаю, — постарался я ответить максимально спокойно и не слушать едкие уколы Бумажницы. Та, собака сутулая, снова проснулась. — Потерпи немного.

— А что изменится?

— Все изменится.

Я вышел из квартиры и еще с минуту стоял на лестничной площадке. Холод медленно, но неотвратимо забирался под плотный полушубок. Но тут хотя бы было спокойно.

— Хорошо иногда побыть одному, да, Шипастый, собраться с мыслями? — хохотнула валькирия.

Сука, такой редкий момент испортила. Ладно, значит, за Слепым. Тот встретил меня с удивлением и радостью. А когда я сказал, чтобы он шел в квартиру, даже спорить не стал. Бедняга. В одном Бумажница была права, Слепому дается все это дерьмо еще сложнее, чем остальным. Можно растереть суставы мазью, отогреться от холода под байковым одеялом, но от старости таблеток не придумали.

Внутри Слепой бросился к буржуйке, разминая озябшие пальцы. Его очки запотели и теперь он опять напомнил мне какого-то маньяка. Ну, разве что невероятно замерзшего и ослабленного. Я дал ему немного времени согреться, после чего тронул за плечо.

— Пойдем поедим.

— Иду, иду, Шипаштый, — улыбнулся он, принявшись протирать очки.

За разложенным кухонным столом уже расположилась вся честная компания. Гром-баба разливала ароматный гороховый суп с тушенкой в тарелки. От запаха заурчало в животе.

Группа ела бодро, быстро стуча ложками по дну керамических тарелок. Вместе с тем все были нахмурены, будто сосредоточены. Однако я знал истинную причину общей немногословности. Они подавлены. Моральный дух группы упал до плинтуса и там и остался. Наверное, именно в этот момент, я принял окончательное решение. Поэтому дождавшись, пока все доедят, и Гром-баба начнет наливать чай, я сказал то, о чем еще недавно опасался и подумать.

— Нам надо уходить отсюда.

Я смотрел на изменившиеся лица, которые вдруг покинула серая хмарь. Они неожиданно наполнились жизнью. Алиса, Кора и Псих заулыбались. Гром-баба нахмурилась. Слепой глубоко вздохнул, а Крылатый ухмыльнулся сам себе. Смотрел и думал, что говорить, куда нам стоит заскочить по пути, пока не буду.

— И мне надо сказать вам еще кое-что. Мне кажется, я схожу с ума…

Последующие несколько дней были посвящены предстоящему уходу из квартала, который по-настоящему стал нашим общим домом. Не думал, что когда-нибудь скажу подобное, однако мне даже было жаль оставлять место, которое с момента моего появления в Городе стал своеобразной тюрьмой, а потом превратилось в нечто родное.

Все новое всегда невероятно пугает. Оттого люди годами жалуются на крохотную зарплату, но не пытаются найти другую работу. Деревенские сетуют на гибель села, без всяких попыток куда-то переехать, а просто шагают к бабке Агафьи за поллитрой самогона. Женщины плачутся родственникам на побои мужа и в то же время с недоумением воспринимают предложение уйти от тирана.

Никто не понимает одной простой истины. Главный враг в жизни каждого — тот самый человек, который смотрит на тебя из зеркала. Ничего не падает с неба. Случай с Моисеем — исключение из правил. Он, как сказал бы Крыл, гребаный читер, который находился на короткой ноге с админами. Остальным для жизненных изменений приходится делать конкретные шаги. Иногда крайней неприятные.

Для начала Гром-баба произвела инвентаризацию продуктов, которые разделила семь равных частей. Вдруг нам придется разойтись и какое-то время, а может и вовсе до конца своих дней скитаться в гордом одиночестве. Из ее уст это прозвучало как-то одновременно жутковато и обыденно. Я даже удивился житейской мудрости Гром. Мне подобное и в голову не приходило.

Я занялся подсчетом патронов и оружия, и его дальнейшей чисткой. С автоматами и пистолетами у нас проблем не было. А вот по поводу боеприпасов наступала пора волноваться. Если бы мы нашли какой-нибудь армейский склад — это бы оказалось весьма кстати. Правда, я «забыл» отдать Башке две наступательные гранаты, что хоть как-то радовало. Ну, а что? Молодым человеком меня можно назвать с большой натяжкой, память уже не та. Что с такого возьмешь?

Заодно мы решили забрать с собой «буржуйку». Ту самую, которую сделали последней. Она была признана наиболее удачной и, что немаловажно, компактной. Вес не больше килограммов тридцати. Тяжеловато, конечно, но я как представлял, что придется останавливаться в незнакомом месте и мерзнуть всю ночь — силы как-то сразу прибавлялись. А сходу сделать качественную печь у Коры не выйдет. Или она потратит столько сил, что на следующий день будет еле ноги волочить.

У нашей блондинки была, конечно, одна способность для быстрого обогрева — то самое раскаление металла. Впрочем, использовать мы ее хотели в крайнем случае. Потому что в таком состоянии Кора быстро уставала.

Тащить «буржуйку» мы с Гром решили по очереди. Благо, в инвентарь она влезала. Остальные не вышли статью и крепкой спиной.