Одна, две, три машины времени! - Алексей Игнатов

сорок лет, время не обманешь. Для тебя они все равно прошли. Это путешествие всегда в реальном времени, год пролетел — на год постарел. Ну а ты — на сорок лет, соответственно.

Рука повелителя изменилась. Иссохла, состарилась, покрылась пятнами. Его одежда истлела, борода отросла, волосы выпали. Он пропустил сорок дней рождения, пока был в портале, а теперь лежал на полу и не мог встать. В таком возрасте люди уже теряют ловкость и быстроту.

— Тут до тебя был еще один, — продолжил техник. — Кричал, что он сын какого-то повелителя. Вы не вместе стартовали? А то он тоже на сорок лет постарел, прям как ты! Но тут такое дело — все, кто прилетает из прошлого, обязаны вернуться домой. Закон такой. Когда мы его обратно сослали, ему уже было лет семьдесят. Ну и на обратном пути он еще сорок набрал, тут не важно, в какую сторону летишь, время не обмануть. Вернулся совсем стариком, получается. А ты и того старше. Тебе уже где-то девяносто! Но ничего не поделаешь, закон есть закон.

Когда портал открылся, Повелитель пытался сопротивляться, но в его возрасте люди плохо дерутся и еще хуже переносят побои, на которые техник совершенно не скупился, пока сбрасывал его обратно в черную кляксу, висевшую в воздухе.

Земля, которая крутится

Отправка первого путешественника во времени — событие, которым лучше ни с кем не делиться. Не зачем кому-то знать о путешествиях и выведывать секреты. Только тот, кто создал машину, достоин ей пользоваться. Профессор никому не расскажет о своем открытии. Он создал машину один, своими силами. Крохотный и удивительно простой прибор. Простой настолько, что именно поэтому его и не изобрели до сих пор — люди вечно ищут сложностей и проходят мимо простых решений. Но простой прибор можно легко скопировать, украсть, поэтому никто не должен знать о нем!

Отправиться в будущее профессор так и не смог, но это и не важно. Прошлое куда интереснее! Как на счет золота Кортеса? Он украл сокровища, накопленные ацтеками, но не смог унести и спрятал где-то. Нужно только шагнуть назад во времени, что бы узнать, где этот клад. И все прочие сокровища мира. Шагнуть назад — и собрать их все. Или за бесценок скупить картины великих художников до того, как они прославятся, а потом продать полотна в своем времени. Шагнуть назад — и лишить жизни предков того, кто попытается помешать профессору, и враг уже не родится на свет!

Кому нужно будущее, когда в прошлом так много возможностей, о которых больше никто не знает? И не узнает. Только один человек сможет увидеть его первое путешествие, но он не украдет машину и никому не расскажет. А расскажет — так ему не поверят. Умственно отсталый уборщик брал на себя весь физический труд, которым профессор брезговал — мыл пол, ходил за покупками, готовил еду, как мог. А в свободное время читал научно-популярные журналы для детей, и все время повторял, что тоже занимается наукой.

Он встретил профессора с журналом в руке. Тощий, как его швабра, хромой, с лицом, похожим на картофельное пюре в тарелке. Слюнявый идиот, не способный выдавить из себя связное предложение с первой попытки. Он приносил пользу хозяину лаборатории, но вызывал только его презрение. Особенно когда начинал говорить о науке.

— Здрасьте профессар! — побулькал уборщик.

— Заткнись и не лезь, идиот! — ответил профессор. Не хватало еще возиться с этим придурком!

Придурок не отставал. Он ковылял следом и тряс своим детским журналом.

— Я читал пра звезды! Пра Землю, которая крутится!

— Да ты что? Придурок, вот же новость! На Нобелевскую премию тебя отправлю.

— Крутится! Прямо летает вся и крутится! — не отставал уборщик.

— Ты слишком безмозглый, что бы понять, что происходит, да? Первое путешествие во времени! Величайший момент! А ты со своими журналами тупыми лезешь. Тупыми, как ты! — профессор вырвал журнал и отбросил в угол лаборатории.

— Я вернусь назад во времени, и что ты можешь сказать на это, а придурок? А? Ну-ка, выдай свое заключение эксперта!

— Земля крутиться! — уборщик замахал руками, пытаясь показать, как именно она крутится. Его не волновало путешествие во времени, только Земля, которая крутится, и которая этим его, кажется, сильно расстраивала.

Профессор отпихнул его в сторону. Пора отправляться! Сначала на полгода назад, а потом — везде. И всегда! Он начнет с золота ацтеков, украденного Кортесом, а потом… Потом его будет не удержать! Он глубоко вдохнул, нажал кнопку, и прибор загудел, заглушая причитания уборщика:

— Земля крутится, прафессар! Крутится!

Профессор совершил свой прыжок и вернулся на половину года назад. Полгода назад его лаборатория уже существовала, но не ее стены он увидел, пока еще мог смотреть. Только тьму, и мертвые звезды, горящие вокруг. Он видел их, пока его глаза замерзали, и пытался кричать, пока его легкие не лопнули.

Вакуум в открытом космосе вовсе не разрывает тело на куски, как многие думают, и смерть в вакууме не мгновенная. Она занимает пять, а то и десять секунд. Но этого времени профессору не хватило, что бы понять, почему после прыжка назад во времени, он попал в космос, а не в свою лабораторию, из которой стартовал.

Через полгода, во времени его старта, уборщик поднял журнал. Он смог, наконец, закончить свою мысль:

— Земля, которая крутится! Вокруг Солнца крутится, прафесссар! Туда — сюда. Где она сичас, там же ее раньше не было! Полгода назад там не было! Она в другом месте была, с другой стороны от Солнышка. Как вы не промажете? Полгода назад-то Земли тут нету, она же крутится! Вокруг Солнца.

Это была сложная речь, почти самая длинная в его жизни. Он справился, договорил, пусть профессора уже нет рядом. Профессор сам все понимает, ему виднее! А пока его нет, пора и самому заняться наукой. Уборщик открыл журнал. Интересно, что еще пишут ученые? И почему профессор никак не вернется?