Китайский цветок - Эмма По

Она встала из-за стола, подошла к книжным полкам, достала письмо, которое вызвало у нее столько воспоминаний, и положила его перед дочерью.

— Прочти вот это.

Бегло взглянув на конверт с фамилией адресата, Зоя удивленно посмотрела на мать.

— Ты когда его получила-то?

— Вчера, — вздохнула Катерина. — Читай.

«Василий Юрьевич! С большой неуверенностью в душе набираю это письмо. Не уверен даже, сохранили ли Вы прежнее своё жильё и застанет ли Вас моё послание по этому адресу. Но вдруг… Последнюю весточку от Вас, где Вы писали, что Вам ничего от меня не нужно, я получил восемнадцать лет тому назад. До сих пор не могу понять причину Вашей резкости. Да, не скрою, я чувствую за собой вину. Когда умерла моя дочь, мне нужно было сразу взять внучку к себе! Но я был совершенно к этому не готов. Быт — самый простецкий, дни, а иногда и ночи — в лаборатории. В то время в моей жизни не было места маленькому ребёнку. Конечно, если бы девочку определяли в детский дом, я ни за что не допустил бы этого и взял к себе, несмотря на совершенно неустроенную жизнь. Но Вы написали мне, что взяли девочку в свою семью, и я, честно сказать, успокоился. Буду откровенным — я ничего не испытывал тогда к малышке. Она родилась вопреки моему согласию. Я порвал из-за этого отношения с дочерью. Потом её ужасная, нелепая смерть. Если бы она уехала тогда со мной, как мы вначале и планировали, этого точно не произошло бы. Я был в горе, страдал, винил себя за то, что не сумел настоять на своём. Вас я ненавидел.

Когда же я предложил Вам восемнадцать лет назад свою помощь, ситуация уже была иной. Моя внучка, имени которой я до сих пор так и не знаю, была уже подростком, вросла в Вашу семью, и звать её в Америку представлялось не совсем корректным. А я по-прежнему много работал, по-прежнему жил очень просто — я ведь так и не женился в Америке, и стараться мне было не для кого, — но кое-что, безусловно, изменилось. Я начал зарабатывать хорошие деньги и был бы рад помочь своей внучке, которая стала занимать мои мысли, но столкнулся с Вашим категорическим отказом.

На сегодняшний день обстоятельства таковы: я пожилой, совершенно одинокий человек, утешающий себя тем, что мой авторитет в той области физики, в которой работаю, — безоговорочен. Мои труды щедро оплачиваются правительством моей страны, поэтому я богатый человек. Последнее время стал задумываться о том, как распорядиться своими деньгами, чтобы они приносили максимальную пользу в том смысле, в каком я это понимаю. Хочу поддержать науку, которой я отдал всю свою жизнь, а также свою внучку, которую я никогда не видел, но полагаю с большой долей уверенности, что молодая и, надеюсь, красивая женщина имеет много соблазнов в таком богатом и, говорят, дорогом городе, как Москва.

Если, обсудив мое предложение на семейном совете, Вы опять сочтёте, что моей внучке ничего от меня не надо, — не скрою, удивлюсь, но не обижусь и сделаю ставку на науку. Очень прошу дать ответ на мое письмо, не откладывая. Дело в том, что 28 февраля я прилетаю в Москву. Так складываются дела, что это самое для меня удобное время. Немного волнуюсь. Ведь за тридцать без малого лет это будет моя первая поездка в Москву, и мне хочется, чтобы меня ждали. Если мое письмо Вас всё же не достигнет — попытаюсь найти Вас через адресный стол, когда буду в Москве.

С надеждой на скорую встречу,

Слуцкий Иван Антонович».

Пока Зоя читала письмо, Катерина внимательно за ней наблюдала. На лице дочери появилось так не свойственное ей выражение беспомощной растерянности, губы искривила нервная улыбка, которую она, как ни старалась, не могла убрать.

— Мам, о ком он говорит?

— Вы с Дашей сестры только по отцу. Я вас обеих искренне считаю своими детьми, но настоящей биологической матерью являюсь только для одной. — Катерина закурила сигарету и глубоко вдохнула дым с первой же затяжкой. — Мы с отцом рано поженились. Детей рожать не торопились, жили в свое удовольствие. Нам было очень хорошо, Вася любил меня, но… он был молод и, наверное, легкомыслен. Я давно его за это не сужу. Да, он позволил девушке в себя влюбиться, хотя не имел на это морального права, поскольку была у него я — законная жена. Девушку звали Слуцкая Аня. Я даже допускаю, что отец в нее влюбился! Не полюбил — влюбился. Но у него и в мыслях не было разрушать наш брак. Насколько я знаю, он ничего ей не обещал и, уж конечно, не скрывал от нее, что женат. Но эта Аня просто голову потеряла. Так влюбилась в Васю! А Слуцкий Иван Антонович очень переживал за дочь, даже Васю просил оставить ее, и в конце концов уговорил свою Аню уехать вместе с ним в Америку. — У Катерины, не привыкшей к таким длинным монологам, сбилось дыхание. Она приложила руку к груди и вздохнула: — Время-то было какое? Семьдесят пятый год шел — самый «застойный», — и работа советского ученого в американском университете была практически невозможна. Уж не знаю, как это Слуцкому удалось. Вроде было индивидуальное приглашение, и решение по его командировке принималось на самом верху. Словом, устроить этот отъезд было очень трудно, тем более Слуцкий работал в каком-то академическом институте, может, к секретам оборонным отношение имел.

— Ничего себе командировочка на тридцать лет, — неизвестно зачем вставила Зоя.

— Я все это к чему говорю, — продолжала Катерина, — когда Аня неожиданно отказалась уехать с отцом, для Слуцкого пути назад уже не было, так как все уже было готово к отъезду, вплоть до авиабилетов. Приноравливаться к капризам дочери он не мог. От такого шанса, какой выпал ему, глупо было отказываться. Хотя Вася очень осуждал Слуцкого за отъезд. Он вообще как-то слишком раздраженно к нему относился. Не исключаю, правда, что чувство вины перед Аней переродилось так своеобразно в крайнюю неприязнь к ее отцу. Он считал, что нельзя было Слуцкому оставлять дочь одну. Тем более, она к тому времени уже была беременна. Да… От твоего отца. А во время родов умерла. Такое случается. Царствие ей небесное. Сейчас я не виню ее ни в чем, хотя мне было очень тяжело, когда узнала, что у Васи есть другая женщина. Господи, сколько слез я тогда пролила! Я ведь чувствовала, что это не просто интрижка, и ужасно его ревновала. Если бы он меня оставил, я б умерла, наверное. Вася был редкого обаяния человек. В него не мудрено было влюбиться… Вот так… Аня умерла, девочка выжила, и Вася взял ее к нам. Он сразу написал Слуцкому. Дескать, у того, как у законного деда, есть право забрать девочку к себе, и если такие планы у него есть — пусть забирает, если нет — пусть забудет о ней навсегда и не вздумает предлагать деньги. Так и написал тогда: либо эта девочка ваша внучка, либо моя дочь. Слуцкий не ответил. Девочка осталась у нас, а вскоре родила и я. — Катерина погладила Зоину руку. — Не держите на нас с отцом зла. Ну зачем нам было рассказывать тебе и Даше обо всех этих перипетиях? Вдруг это как-то отразилось бы на ваших отношениях, вашей дружбе! Вася пошел даже на то, чтобы подделать свидетельство о рождении через знакомую в загсе, и по бумагам вы с Дашей стали близнецами, хотя у вас разница почти четыре месяца.

Зоя сидела бледная, выводя сигаретой какие-то узоры в пепельнице и напрочь забыв о том, что обеденный перерыв кончился и ей надо хотя бы позвонить на работу.