Китайский цветок - Эмма По

— А почему вы с отцом отказались от помощи этого самого Слуцкого, когда все страсти уже улеглись? Как я поняла из его письма — он искренне хотел помочь?

— Кому? — мгновенно отозвалась Катерина. — Внучке! Заметь, это ОДНА из вас. А другая? Отец тогда категорически отказался. Что бы из этого вышло? Одна получает помощь, подарки, в перспективе образование за рубежом… А другая — шиш? Как мы могли пойти на такое?

Женщины замолчали, понимая, что настало время одной сказать, а другой услышать самое главное — которая из сестер сегодня потеряла мать, но обрела богатого американского дедушку.

— Это Даша, — еле слышно произнесла Катерина.

— Но почему же вы не написали ему, когда Дашка позвоночник сломала и вы с отцом бились как не знаю кто… — начала закипать Зоя.

— Вася не хотел. Его позиция никак не изменилась за эти годы. Но ведь обошлись же тогда. Справились! Ну а сейчас, я думаю, другое дело…

— Обошлись? Справились? — Зоя чуть не задохнулась от возмущения. — А то, что я с восемнадцати лет всегда на втором месте была в семье! Все лучшее Даше — она ведь инвалид! Зоя здоровая — ничего! переживет! Даше — последние деньги на собственную квартиру, а Зоя может и снимать за бешеные бабки!

— Господи! Да живи тут! Тебя никто не гонит, — возмутилась Катерина.

— Это ты называешь «обошлись»? Это вы ТАК справились? — наступала Зоя, смахнув рукой слезы. — Вы с отцом — два зацикленных друг на друге дурака, прибитых ошибками молодости!

— Не смей оскорблять память отца! — вскипела Катерина, стукнув кулаком по столу так, что звякнули солонка с перечницей.

— Ну и зачем ты мне все это рассказала? — выпустив пар, бесцветным голосом спросила Зоя. — Поехала бы к Дашке, порадовала б девку. Что называется «из первых уст».

— Зоя! Зоя! Что ты говоришь! Разве это радость — узнать, что та, которую ты всю жизнь считала мамой, на самом деле — чужая тетя, а настоящая мама давно умерла?

Зоя подошла к окну. Волосы растрепались, щеки порозовели, в руках на треть сгоревшая сигарета. Подрагивающий цилиндрик пепла на кончике держался, казалось, вопреки здравому смыслу. Зоя повела рукой, и пепельный карандашик свалился наконец на пол. Катерина, завороженно не сводившая с него глаз, перевела взгляд на дочь. Она смотрела на Зою с укором, любовью, надеждой на одобрение своего решения, со страхом, что именно этого-то ей не дождаться…

Зоя вдруг резко обернулась к матери.

— Подожди, мам! А как же объяснить, что мы с Дашкой похожи, как настоящие близнецы?

Она смотрела так сердито и подозрительно, что Катерина улыбнулась.

— Знаешь, это всегда было особой Васиной гордостью. Он считал, что Боженька таким образом благословил его решение и подал знак — дескать, ему, Боженьке, это угодно. Что касается вашего сходства — просто вы очень похожи на отца, поэтому и между собой… Зоя, я сказала тебе первой, чтобы ты завтра же поехала к Даше и поговорила с ней. Думаю, ей будет легче, если об этой новости она узнает от тебя, а не от меня. — Последние две фразы она почему-то произнесла почти скороговоркой.

— Раньше субботы я к ней не попаду. Завтра на работе буду сидеть часов до восьми — у шефа совещание на половину седьмого назначено. Ой! — Она с испугом посмотрела на часы. — В контору даже не позвонила. Залесский разорется. Ладно, давай письмо составлять дедушке Слуцкому Ивану Антоновичу. Завтра напечатаю на компьютере и отправлю. — Она взглянула на висевший на стене кухни календарь. — Знаешь, давай просто напишем, что в субботу двадцать восьмого февраля мы ждем его в гости. Нам на подготовку… — Зоя медленно повела пальчиком, с обгрызанным под корень ноготком, по циферкам календаря, — полтора месяца. Сегодня среда. К Дашке в субботу поеду и, может, переночую у нее. Наговоримся — во! — Она провела по горлу ребром ладони.

Следующие два дня Зоя прожила, как в лихорадке. Картинка перед глазами была словно подернута туманом. На вопросы сослуживцев отвечала невпопад, не к месту смеялась, два раза носила шефу на подпись одни и те же документы и безуспешно отбивалась от дурацких вопросов Костика Лапы. Все его зажигательные планы на выходные дни резко и безоговорочно притушила. Сказала, что собирается в гости к сестре. На его предложение поехать к Даше вместе состроила такую возмущенную гримасу, что в конце концов он обиделся и отстал. Потом она все же решила, что расставаться с Лапой так раздраженно несправедливо. Он никогда больше не увидит ее в прежнем качестве, разве что на похоронах. Впрочем, можно ли в этом случае говорить о ее прежнем качестве, Зоя не была уверена. В пятницу, столкнувшись с ним в пустом холле, она нежно поцеловала его в губы, ласково потрепала по щеке и попросила на нее не сердиться. Лапа обиженно отворачивался, но вдруг резко притянул Зою к себе и часто задышал, глядя ей в глаза. Получилось как в мелодраме и, обострив чувства, придало смелости.

Решительное настроение усиливалось благодаря привычному оживлению, которое неизменно приносил конец недели. Работы в фирме было много, и выходных дней народ ждал с большим нетерпением. Дискотеки, ночные клубы, гости, стирка-глажка-уборка и сон до полудня — все, чему не было места в будни, наконец-то имело шанс осуществиться хотя бы частично.

Зоя поглядывала на часы. Рабочий день подходил к концу. Она привычно навела порядок на своем столе, поправила макияж и прикрепила к компьютеру лист бумаги со списком дел на понедельник. Шефу очень нравилась ее деловитость и аккуратность. И памятки, которые она клеила к компьютеру, тоже нравились. Однажды он даже сказал ей, что никогда раньше у него не было такой четкой и ответственной секретарши.

Зоя действительно хорошо работала. Никогда ничего не забывала и не путала. Большая строительная фирма с красивым названием «Золотое сечение» имела уйму поставщиков и деловых партнеров. Зоя знала их всех, держала в памяти десятки имен, со всеми находила верный тон. Последнее время шеф замыкал на нее много важных дел. Видимо, был уверен, что Щербакова не допустит ляпа. Она втайне очень гордилась и доверием Залесского, и умением организовать работу, и своими умными изобретательными мозгами.

Зоя знала, что никогда больше не сядет за этот стол, и памятку составляла неизвестно для кого, но уж точно не для себя. Но все должно быть как обычно. Это часть плана. Очень важная часть. В воскресенье она умрет — внезапно и трагически, и эту бумажку на компьютере все запомнят как завещание Зои Щербаковой.

Зоя испытывала странные чувства — смесь грусти, злорадства и даже сентиментальности. Ей вдруг захотелось приписать к своей памятке что-нибудь вроде «Да пошли вы все…», или «Не поминайте лихом, друзья!», или нарисовать смеющегося чертика у скорбной могилки…

Размышления на эту тему прервал шеф, попросив Зою зайти к нему в кабинет. Он очень спешил. Неожиданно для Зои собрался в командировку на строящийся объект и обратился к ней с очень личной просьбой — в понедельник утром поздравить жену с днем рождения, поскольку его еще не будет в Москве.