Неожиданное наследство инспектора Чопры - Вазим Хан

перекладывать в нее содержимое ящиков рабочего стола и шкафов. Оказалось, что после стольких лет службы паковать ему особо нечего. Он не принадлежал к числу тех, кто заставляет рабочее место безделушками. Никаких портретов жены или детей, никаких фотографий покойных родителей, украшенных гирляндами, – ничего такого в его кабинете не было. Только подаренный Поппи по случаю очередного дня рождения канцелярский набор, подставка для перьевых ручек и чернильница из золотистого металла. На стенах висели почетные таблички: памятные награды ему вручали по истечении десяти, двадцати и тридцати лет службы. Еще оставалась настольная лампа, при свете которой он писал в вечернем сумраке притихшего участка бесконечные отчеты. И чучело геккона со стеклянными глазами, подаренное много лет назад старым другом Ашоком Кальяном в качестве шутливого напоминания об одном давнем случае, когда Чопра – они жили тогда в деревне Джарул округа Аурангабад штата Махараштра – свалился в колодец. Ашоку пришлось выручать товарища, а Чопра, испугавшийся полчищ карабкавшихся по нему гекконов – тоже до смерти перепуганных, – успел в ожидании подмоги накричаться до хрипоты. Чопра до сих пор ненавидел этих тварей и с внутренним содроганием встречал каждый сезон дождей, когда рептилии так и норовили проскользнуть в дом и притаиться за шторами или в ванной, чтобы выскочить потом оттуда в самый неожиданный момент.

То, что Ашок не позвонил, расстроило Чопру. Ашок был членом Законодательного собрания штата Махараштра от избирательного округа Восточного Андхери, где жил Чопра. Он знал, что предвыборная борьба не оставляла Ашоку ни минуты свободного времени, и все же надеялся, что друг позвонит. В конце концов, дружба их завязалась не сегодня и не вчера, а уже очень давно. Если точнее, больше тридцати лет назад, когда оба только начинали службу в полиции Мумбаи.

Чопра замер на секунду-другую, разглядывая вставленный в рамку снимок, на котором помощник комиссара полиции вручал ему «Кирти Чакру» – орден, которым награждают за военные заслуги в мирное время. Снимок был сделан девять лет назад. Тогда Чопра возглавил рейд по складам промышленной зоны Санта-Круз – именно там скрывался печально известный бандит Нарендра Наяк по прозвищу Кала. За ним охотились все полицейские подразделения города, но именно Чопре, вставшему во главе отряда местной полиции, удалось, наконец, с ним разобраться.

Чопра снял фотографию со стены и положил к остальным вещам.

Собранная в итоге кучка пожитков выглядела удручающе скромно.

Закончив сборы, Чопра сделал одно любопытное открытие. Он заметил, что его постепенно охватывает странное волнение, зарождающееся где-то на дне желудка.

– Еще один обычный день, только и всего, – пробормотал он тихо, но слова прозвучали неубедительно даже для него самого.

Он готовился к этому дню восемь месяцев, с той самой минуты, когда медицинское заключение подтвердило его худшие опасения. Но вот последний день службы настал, и Чопра осознал, что ничто человеческое ему не чуждо.

Даже неизменно собранный и рассудительный инспектор Чопра, никогда прежде не позволявший эмоциям брать верх, не смог совладать с чувствами.

* * *

Наконец, пришло время покинуть участок.

– Рангвалла, вызови мне, пожалуйста, моторикшу.

Рангвалла посмотрел на Чопру с недоумением:

– Сэр, я отвезу вас домой на служебном джипе!

– Нет, – решительно возразил Чопра. – Это будет неправильно. Поскольку я больше не полицейский. Отныне я частное лицо, и у меня нет права ездить домой на полицейском джипе. А тебе не нужно больше называть меня «сэр».

– Да, сэр.

Сложно было не заметить влажный блеск в уголках глаз Рангваллы. Двадцать лет совместной службы – это по любым меркам весьма долгий срок. Если Чопра и считал кого-то из младших полицейских другом, то в первую очередь Рангваллу.

Худощавый и смуглый, со следами юношеских угрей на лице – глубокие оспины теперь частично скрывала коротко стриженная черная борода, – Рангвалла был истово верующим мусульманином и, как показали годы службы, более чем способным лейтенантом. Недостаток образования компенсировал в его случае суровый опыт юности, проведенной на задворках базара Бхинди, в мусульманском анклаве на юге Мумбаи. Констеблям, попавшим в ряды полиции через сдачу экзаменов, редко удавалось дослужиться до младшего инспектора, но Рангваллу отличало то, что Ашок Кальян назвал бы практической смекалкой – талант, который в современной Индии, по наблюдениям Чопры, ценили все меньше.

* * *

Подъехало мототакси. Констебль Сурат погрузил на пассажирское сиденье коробку с вещами Чопры, и тот с торжественным и печальным видом пожал руку всем сотрудникам участка, многие из которых не могли сдержать эмоций. Каждый принес какой-нибудь подарок, и теперь сувениры с подобающей случаю важностью вручали Чопре. Констебль Сурат, чересчур упитанный и излишне впечатлительный молодой человек, ливший во время прощания горькие слезы, преподнес Чопре, которого почитал настоящим героем, мраморную статуэтку играющего на флейте Кришны.

Стоя перед такси, Чопра бросил последний взгляд на здание участка: на беленые стены, зарешеченные окна, на маленькую пальму посреди мощенного терракотовой плиткой двора, на облупившуюся от солнца табличку с написанным от руки названием участка над «салунными» дверями, открытыми двадцать четыре часа в сутки… «Двадцать лет! – подумал он. – Двадцать лет на одном посту!»

Он понял, что знает это место гораздо лучше, чем собственный дом. И от этой мысли к горлу подступил ком.

Появляется слон

Подъехав к воротам своего дома, Чопра увидел еще одну толпу. И мрачно отметил про себя, что стихийные людские сборища – самое страшное проклятье города Мумбаи.

Возле ограды жилого комплекса стоял припаркованный грузовик. Водитель привалился к заднему борту кузова и с невозмутимым видом жевал стебель сахарного тростника.

Расплатившись с таксистом, Чопра прошел во двор. Толпа почтительно расступилась, и он очутился в тесной компании своей жены, какого-то коротышки, одетого в сетчатую майку и шаровары-дхоти, и слона.

«Слоненка, – поправил себя Чопра, – и притом очень маленького».

Притихший детеныш сидел на пыльной земле, совершенно безучастный к поднятому переполоху. Он свернул хобот кольцом и время от времени помахивал маленькими ушами, отгоняя мух. Шею его обвивала ржавая цепь, конец которой лежал в руке одетого в дхоти коротышки.

Чопре захотелось ущипнуть себя. За всеми хлопотами этого беспокойного дня он совсем выкинул из головы досадную новость о слоне. Она казалась слишком неправдоподобной и напоминала один из тех розыгрышей, которыми всегда славился его дядюшка.

Однако отрицать тот факт, что в настоящий момент у порога его дома сидит живой слон, Чопра не мог.

– Чопра, как хорошо, что вы здесь, – взгляд миссис Рупы Субраманиум, президента управляющего комитета «Эйр Форс Колони», выражал недовольство. – А я как раз объясняла вашей супруге, что домашних животных на территории комплекса держать запрещено. Это, как вы вероятно знаете, четко прописано в правилах проживания – часть три, параграф пять, пункт пятнадцать-пять-два.

– Это не домашнее животное, – возмутилась Поппи. – Это член семьи.

Миссис Субраманиум – облаченная в темное сари и напоминающая богомола высокая