Расмус, Понтус и Растяпа - Астрид Линдгрен

– Тяпа, глупый ты зверь, – сказал он и ласково погладил чёрную голову.

Понтус смотрел на них с завистью:

– Хорошо, когда у тебя есть собака.

Расмус ещё крепче прижал Растяпу к себе.

– И правда хорошо. Он ведь совсем мой. Вот только Приккен изо всех сил добивается его расположения…

Не успел он это сказать, как из-за угла появилась его любимая сестрица. И не одна, а с Юакимом фон Ренкеном, в которого она как раз в эти дни была ужасно влюблена. Несложно было заметить, что его расположения Приккен тоже добивалась изо всех сил. Расмус многозначительно ткнул Понтуса в бок:

– Глянь-ка на них! Любовь до гроба – дураки оба!

Печально, когда встречаешь на улице собственную сестру в таком нелепом виде. Приккен держала Юакима за руку, они смотрели друг другу в глаза, смеялись и, кажется, даже не замечали, что на улице есть кто-то помимо них.

– Приккен, ты самая милая девчонка в мире, – сказал Юаким во всеуслышание. – Я от тебя с ума схожу.

Расмус и Понтус расхохотались, и влюбленные наконец заметили, что они не одни.

– Понтус, ты самое милое существо на свете, – сказал Расмус и томно посмотрел на друга.

– Расмус, а я по тебе просто с ума схожу, – заверил его Понтус.

Приккен засмеялась.

– И кто только придумал младших братьев? – воскликнула она, обращаясь к Юакиму.

На самом деле Приккен ничего не имела против младшего брата, и именно такого вот озорного мальчугана с живыми глазами, которого она в глубине души обожала и которого тискала и щипала, когда он ещё лежал в колыбели. Да и разве плохо гулять под майским солнцем с Юакимом и быть самой милой девчонкой в мире? Переполняемая чувствами, Приккен подбежала к брату и горячо обняла его:

– Хотя вообще-то он замечательный!

Замечательный брат вырывался что было сил. Вот ужас-то! Мало того что от Приккен и так проходу нет, она позорит не только себя, но и ни в чём не повинных людей, которым по стечению обстоятельств досталась в сёстры!

– Пусти меня! – вопил Расмус звонким от возмущения голосом. – Хоть на улице веди себя прилично!

Приккен нервно засмеялась, потом ухватила Юакима за руку и напрочь позабыла, что у неё есть младший брат.

– Ёлки-палки, просто всякий разум потеряли! – вздохнул Понтус, глядя вслед Приккен и Юакиму. – Неужели и с нами такое может случиться?

Расмус на это только фыркнул:

– Такое? Да никогда в жизни, будь спокоен!

Растяпа прыгал вокруг них и лаял без умолку. Разве справедливо, что все обнимаются, а маленький пёсик, отважно убежавший из дому, чтобы встретить хозяина, стоит в сторонке? Уж кого тут надо приласкать, так это его! Расмус был с ним согласен. Он придвинул Растяпу к себе, погладил и сказал:

– Растяпа, ты лучший пёс в мире!

Тут Понтус засмеялся:

– Веди себя прилично хотя бы на улице! Разве не ты только что это говорил?

– Пф-ф, – отозвался Расмус. – Собака – совсем другое дело!

Тут он вдруг замолчал и прислушался. Издалека послышался зовущий звук трубы. Он доносился с площади, но всё приближался, приближался, и наконец на улице показался медленно едущий грузовик. В открытом кузове сидели шестеро мальчишек из народной школы и трубили что было сил. Латунные трубы блестели на солнце, наполняя воздух звуками марша «Наполеон шагает через Альпы». И все мальчишки Вестанвика весело шагали за грузовиком в такт песне и по складам читали надпись на табличке, прибитой к борту машины:

– Ух ты, – сказал Расмус, тоже прочитав плакат.

Понтус согласно закивал:

– Только всё это стоит кучу денег. У тебя они есть?

Расмус подбросил в воздух пятиэровую монетку и снова поймал её.

– А то! Целых пять эре! Скупим весь парк, – с горечью ответил он.

Но Понтус не унывал.

– Продадим металлолом, и всё устроится.

Расмус кивнул. Как печальна была бы жизнь школьников, если бы они жили на те жалкие пятьдесят эре, которые получали раз в неделю на карманные расходы! Так что приходилось крутиться. Расмус и Понтус это давно поняли, и более усердных сборщиков старья было не сыскать во всём Вестанвике. Они всё время собирали пустые бутылки и старые ржавые железяки. Нюх на утиль у них был, как у свиней на трюфели, а свою добычу они гордо притаскивали на Вшивую горку. Семья Понтуса испокон веков жила в большом неказистом многоквартирном доме в окрестностях рынка. Именно в подвале этого дома и находился их собственный склад, о чём свидетельствовала аккуратная вывеска на двери: «ОАО “Объединённый утиль”, владельцы Понтус Магнуссон и Расмус Персон».

Идти на ярмарку с пятью эре в кармане – это только расстраиваться. Нужны были деньги. Расмус с Понтусом отправились к рынку – посмотреть, что там вообще творится, и оценить, какая часть фондов «Объединённого утиля» им потребуется. И теперь они стояли за воротами и жадно разглядывали карусели и тир. Вот где можно потратить деньги с толком!

– На качели и карусели пойдём обязательно!

– И шпагоглотателя надо посмотреть, – добавил Расмус. – Интересно, как он ухитрится засунуть шпагу за щеку?

Растяпа бешено лаял. За свою собачью жизнь он никогда ещё не видел каруселей и вряд ли представлял, что такие нелепые крутящиеся приспособления вообще существуют. К тому же от них пахло чужим и непонятным, и надо было гавкать погромче, чтобы все поняли, что этот запах совершенно никуда не годится!

– Нет уж, Растяпа, на карусели мы тебя не возьмём, – сказал Расмус и повернулся к Понтусу: – Во-первых, отводим его домой. Во-вторых, обедаем.

– В-третьих, идём к Хламу-Юсси и сдаём барахло, – подхватил Понтус. – В-четвертых, делаем уроки.

– В-четвертых, посылаем уроки к черту и, в-пятых, бегом сюда, ёлки-палки, и чем скорее, тем лучше!

Так и порешили.

Попасть на аттракционы оказалось не так просто, как думал Расмус. Ускользнуть от мамы было делом нелёгким – она придавала домашним заданиям гораздо больше значения, чем он сам. Но голод пригнал его домой, и теперь Расмус сидел со всей семьей за кухонным столом перед тарелкой с тушёной картошкой и жареной колбасой.

– Никаких аттракционов, пока не сделаешь уроки, – как и следовало ожидать, заявила мама.

У мамы были свои странности: с виду милая и мягкая, в душе она была, как говорил папа, настоящий военачальник. Он считал, что лучше мамы никого в мире нет.

– Как мама скажет, так и будет, это самое верное. Мама обо всём печётся – и обо мне, и о детях, и о собаке, и о доме, да ещё и о саде… Сам-то я только выпалываю сорняки, да поливаю, да подстригаю кусты и лужайку.