12 месяцев до алтаря - Ариель Бинкс

мог прерваться в разгаре процесса и повесить одежду, чтобы она не помялась.

Поппи отмахнула занятную мысль – ей был нужен ответ. Она спустилась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки зараз, остановилась на одном из пролетов и осторожно позвала:

– Рин?

– Я внизу, – услышала она с нижнего этажа и поспешно продолжила спуск. Поппи прошла по гостиной и кухне и остановилась, увидев Рина. Он сидел за столом за ноутбуком.

– Доброе утро, – сказал он с легкой ухмылкой.

Поппи почувствовала на своих ногах его взгляд и посильнее натянула его футболку, а затем ответила:

– Доброе.

Она была уверена, что покраснела как рак, и успокоилась только тогда, когда Рин снова вернулся взглядом к монитору.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Рин, пытаясь вслепую найти свою кружку кофе, по-прежнему вперившись в экран.

– Э-э-э, хорошо, – неловко ответила Поппи и пыталась понять, как ей затронуть вопрос. – Мы, кхм… Мы вчера переспали?

Рин с ухмылкой воззрился на Поппи и отпил из кружки, а затем вернулся глазами к монитору, чтобы хоть чуточку снизить градус ее позора.

– Нет.

Поппи с облегчением опустилась на стул. Если они не переспали, может, она ему и не предлагала…

– Хотя ты предлагала. – Рин прервал мысли Поппи, снова встретившись с ней взглядом. – Точной формулировкой было, кажется, что мы должны вытрахать все это из нас.

Поппи почувствовала, как снова краснеет. Причиной улыбки Рина явно была она, и, чтобы не мучиться, лицезрея ее, она опустилась головой на столешницу и простонала:

– О боже…

Рин дал ей минуту прийти в себя и сменил тему:

– Я купил выпечку к завтраку, а вот кофе. Тебе станет лучше, когда поешь.

В желудке Поппи было пусто и некомфортно, настолько, что она начинала чувствовать тошноту. Она встала и отправилась на кухню. Теперь, когда Рин на нее не смотрел, говорить с ним было проще.

– Прости за вчера.

Поппи нашла на столешнице бумажный пакет и вытащила из него круассан с шоколадной начинкой. Почти отправив его в рот, она почувствовала, как Рин обхватил ее талию сзади, и подавила желание прислониться к его груди.

Рин отодвинул волосы Поппи и положил подбородок на ее плечо.

– Я не был против предложения, – прошептал он, а затем прикоснулся губами к ее шее и нежно поцеловал кожу.

Глаза Поппи закрылись, а круассан упал на стол. Как может быть настолько неправильным то, что кажется настолько идеальным, настолько семейным? Поппи не могла понять. Почему Джаспер никогда ее так не обнимал? А может, обнимал, только вот это никогда не было таким приятным? Вот что говорил навязчивый голосок где-то в дальних уголках ее сознания.

Рин продолжал. Его руки опустились ниже, прикасались к животу и бедрам Поппи через футболку.

– Я займусь с тобой любовью, если хочешь, – Голос Рина звучал многообещающе, и Поппи задрожала, когда он потерся носом об ее ухо. – Но не тогда, когда ты пьяна.

– Рин, подожди, – сказала Поппи, когда руки Рина добрались до края футболки и начали медленно его поднимать.

Рин послушался и отпустил Поппи, скрестил руки и прислонился к кухонному островку в ожидании, когда девушка повернется.

Поппи схватила круассан и откусила, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Она никогда не была одновременно так возбуждена и испугана. И она была чертовски уверена, что никогда не простит Рина за то, что он прошептал ей в ухо «займусь с тобой любовью» таким голосом. По телу Поппи вновь прошла дрожь от этого воспоминания, а затем она повернулась и выдохнула:

– Мы не можем…

Рин усмехнулся и отошел от островка, взяв с полки кружку и ответив:

– Знаю.

Наполнив кружку, он спросил:

– Добавить сливки или сахар?

– Немного сливок, – тихо произнесла Поппи. Она не понимала, почему он так спокоен? Как он может быть так спокоен, задавалась вопросом Поппи. Ее сердце все еще бешено билось, и она боялась, что ноги подведут ее, когда шла через комнату, чтобы взять кружку кофе из его протянутых рук.

Рин просто сбивал с толку. Поппи не могла понять, как он мог на нее наорать, когда они поцеловались в прошлый раз, а сейчас несколькими минутами ранее просто спокойно ее отпустил. Она все еще размышляла об этом, когда Рин улыбнулся ей и вернулся к ноутбуку.

* * *

Отступить от Поппи было едва ли не самым сложным испытанием в жизни Рина. Частично он надеялся, что она позволит ему продолжить, что он наконец сможет прикоснуться к ней. Рин вернулся в столовую и сел за обеденный стол все еще с эрекцией.

Но, сказать по правде, Рин знал – Поппи его остановит. Глупо, что у него все еще есть к ней чувства, но еще глупее – думать, что она резко изменит свое мнение. Поппи не собиралась бросать Джаспера, и сейчас Рин это понял.

Накричать на Поппи было самой большой ошибкой. Рин понимал ее – вероятно, намного больше, чем ей самой казалось. Он знал, что Джаспер ей не подходит, и знал, почему ей было нелегко его покинуть. Но как бы ему ни хотелось просто взять, встряхнуть ее и рассказать, как глупо она поступает, – Рин усвоил урок.

Если он хочет получить Поппи, нужно терпение. Нужно подождать, пока она сама не осознает, насколько Джаспер ей не подходит, а значит, придется вести долгую игру. И как бы ни было тяжко просто стоять и позволять ей возвращаться к Джасперу, Рин ничего не мог поделать.

За последние сутки Рин пришел к паре выводов, и только лишь они останавливали его от того, чтобы пройти по комнате и заключить Поппи в объятия. К первому выводу он пришел во время обеда с Максин, и, согласно ему, он однозначно влюбился в Поппи Стивенс.

Ему еще никогда в жизни не было так скучно. Максин была красивой, но она не оценила чувство юмора Рина, не была столь очаровательной и в то же время простой, как Поппи. В ее взгляде не было теплоты, а улыбка не освещала все вокруг. Каждый мужчина в Нью-Йорке руку бы отдал ради свидания с Максин Фонтен, но Рину Адлеру было скучно до смерти. А предложение зайти к ней в гости ни на секунду его не соблазнило. Всем, о чем он мог думать тогда, была Поппи – что она сейчас делала, как хорошо она выглядела в том маленьком белом платье.

Второй вывод, к которому пришел Рин, – Поппи, по крайней мере, начала в него влюбляться. Первым признаком было то, что на вчерашнюю встречу она намеренно пришла, одетая словно героиня эротического