Девушки здесь все такие милые - Лори Элизабет Флинн

– Амб? – Хизер оборачивается. – Ты идешь?

Я судорожно втягиваю воздух. Фелти – капитана Фелти – я бы узнала где угодно. Только вот сейчас он вполне трехмерен, и меня не отгораживает от него компьютерный экран. С ужасом я понимаю, что даже не удивляюсь его появлению, – словно всегда знала, что он меня разыщет, если захочет.

Ты меня не видишь. Долгие годы я страстно желала перестать быть невидимкой, но сейчас мне хочется исчезнуть. Я не смогу объяснить Адриану, откуда знаю этого полицейского. Не смогу признаться, что дома в старом кошельке у меня до сих пор валяется его визитка.

Фелти стал почти совсем седой, но лицо у него мало изменилось, только контуры стали жестче. Голубые глаза все те же – арктические, пронзительные. Если бы он не вызывал у меня такого страха, может, я даже сочла бы его сексуальным.

Он всегда считал, что Салли тут ни при чем. Каким-то образом он сообразил, что вся вина лежит на мне, хотя доказательств у него не было.

Фелти влегкую мог отправить записку, которая спрятана у меня в сумочке. Мог научиться так красиво писать. «Уж теперь-то она никуда не денется», – весело мурлыкал он, опуская конверт в почтовый ящик. Я прекрасно знаю, почему это дело для него так важно.

Он мог готовить эту месть почти четырнадцать лет.

– Иду-иду, – бормочу я и плетусь позади девчонок, не сводя взгляда с кудрявого затылка Адриана. Фелти, хвала богам, молчит, когда я прохожу мимо. Может, он меня и не заметил?..

И я совершаю ошибку. Толпа во дворе вот-вот нас поглотит – но в последний миг я оборачиваюсь. Взгляд Фелти устремлен прямо на меня. Ни тени улыбки, ни намека на то, что прошлое осталось в прошлом. Оно по-прежнему здесь. И я с разбегу в него вляпалась.

16. Тогда

Если Уэслиан был моей вселенной, то Салли – паспортом, по которому я попадала не только на обычные вечеринки, но и на те, о которых без нее бы даже не услышала. Словно она ощущала сам пульс кампуса, словно ее тонкие пальцы прощупывали вены Уэслиана. Люди в какие только тайны ее ни посвящали, куда только ни звали: она славилась своей безбашенностью, о ее выходках едва ли не легенды ходили. Она не кокетничала, когда говорила, что ей быстро становится скучно.

Именно благодаря Салли на второй неделе октября я оказалась в Склепе Общества черепа и зме́я, где мне пришлось ответить на кучу самых разных вопросов, которые задавали две фигуры в капюшонах, стоявшие у входа. Позже я узнала, что ключи есть только у членов Общества. Мне нравилось быть причастной к чему-то эксклюзивному, к чему-то такому, о чем не все знают, нравилось танцевать с ней во тьме на самой кромке. Это тебе не обычная студенческая тусня – другой уровень. Такова была жизнь с Салли – ВИП-доступ, все без очереди, все по клейкой паутине ее связей.

– Потанцуй со мной, – сказала Салли на рассвете, когда мы наконец ушли. И закружилась на месте, держа в руках туфли на каблуках и запрокинув лицо к небу. – Куда пойдем теперь? Сейчас напишу Лапе, узнаем, где еще гуляют.

– Я не могу. Надо поспать перед парами. – На самом деле у меня уже руки чесались поскорей залезть в почту, где должно было ждать письмо от Кевина.

Салли резко остановилась и, схватив меня за запястье, поддернула к себе. Руки у нас были липкие от пота.

– Ты стала какая-то другая. Не думай, что я не замечаю. Это из-за парня, да?

Кончики ее малиновых губ изогнулись книзу – обиженно и неодобрительно. Я боялась рассказывать ей о Кевине, боялась, что на этом все кончится.

– Вот уж от кого от кого, но от тебя не ожидала, что ты дашь одному из этих идиотов заморочить тебе голову. – Она отстранилась и закурила. – Членом он тебя загипнотизировал, что ли? А я-то думала, ты такая же, как я…

– Так и есть! – Я должна была дать ей понять, что Кевин – вовсе не из этих идиотов. – Ты все не так поняла. Он – ну, не из наших. Он в Дартмуте учится.

Она зевнула и пошла прочь, на ходу набирая что-то на телефоне. Я должна ее вернуть! Должна поразить!

– Он парень Флоры!

Я сама испугалась вырвавшихся слов. Кто знает, какие чувства вызовет у нее эта новость – изумление, или отвращение, или – хуже всего – скуку.

Но во тьме блеснула ее улыбка:

– Ах ты сучка! Трахнула его уже? Флора что-нибудь подозревает?

Я стянула волосы резинкой на макушке. Салли убедила меня, что я могу ходить с такой прической и не выглядеть дурой.

– Еще нет. Флора понятия не имеет. Ни малейшего.

Тем временем мои чувства к Флоре стали еще чернее. Хуже нет подобных фиф: через призму своего совершенства они испускают такое сияние, что в их присутствии просто слепнешь. «Даже не спрашивай. Бери что хочешь», – сказала она в день нашего знакомства, но я была уверена, что это великодушие неискреннее. Ей просто нужно кому-то покровительствовать, нужна послушная собачонка.

Каждый день я пыталась влезть в ее ноутбук, чтобы прочитать рассказ о Клариссе: пока Флора принимала душ, мои пальцы бегали по ее клавиатуре. Но мне никак не удавалось угадать пароль. В бессильной злости я сперла с коллажа на стене фотографию Кевина – этот снимок появился там недавно, торчал из-под журнальной вырезки о депрессии, которую Флора как раз изучала по одному из своих психологических курсов. Фото я спрятала в сборник Джона Донна. Там ему самое место. Джон Донн стал кем-то вроде нашего общего друга – ведь именно он нас свел.

– И что ты намерена делать? – осведомилась Салли.

Я покачала головой:

– Не знаю.

Я не решалась рассказать о письмах, о том, насколько реальна наша связь.

– Нельзя же вечно сидеть сложа руки. – Салли протянула мне свою сигарету. – Что-нибудь придумаем.

Она и думать забыла о другой вечеринке, на которую так рвалась, и когда мы вернулись в Баттс, чмокнула меня в щеку.

– Ты уж не забывай о моем существовании!

– Ни в коем случае, – ответила я.

Умываясь, я заметила красную отметину, оставшуюся от ее поцелуя.

По правде говоря, я чувствовала, что Кевин все больше от меня отдаляется. В последнюю неделю его ответы приходили с задержкой, и в них уже не было прежней пылкости. Он писал: «Если бы ты была здесь все было бы по другому». А я отвечала: «Увы». Я старалась