Девушки здесь все такие милые - Лори Элизабет Флинн

пальцы. На каждый ноготь были налеплены крошечные розовые сердечки – кропотливая работа. Хватает же у нее терпения! Она даже спала в перчатках для маникюра – они лежали на тумбочке у кровати, на самом видном месте, которое большинство из нас отводили телефонам или упаковкам презервативов.

– Он говорит, что наконец спросил себя – а что, собственно, мешает попытаться? – и так и не смог дать убедительный ответ.

«Что тебе мешает попытаться?» Это не он себя спросил. А я его.

И тут я поняла, что Кларисса, скорее всего, никакая не Флора. Кларисса – это я.

– Полный восторг, – сказала я. Теперь картинка сложилась. Кевин не решился послать рассказ мне – это было бы слишком много, слишком скоро. Поэтому в порядке генеральной репетиции отправил его Флоре – идеальная кандидатура, с ее-то деликатностью.

– Давай я заварю нам горячий шоколад, – предложила она. – Я не ждала, что ты так рано придешь. У вас со Слоан все хорошо?

Мне не хотелось ни веганского шоколада в кружке с надписью «Подруга», ни крошечных сердечек на ногтях. Мне хотелось отколупнуть ее «милоту», как коросту, и посмотреть, какое кровавое мясо обнажится.

– Да. Все в порядке. – Я села на кровать и достала ноутбук. Нужно посмотреть, что пришло на почту мне. Но новых писем не было. Мне захотелось швырнуть компьютер об стену.

– А мне дашь почитать? – попросила я. – Обожаю истории про любовь! – Во мне зудело желание узреть его сочинение.

Но тут Флора меня удивила. Она скрестила руки на груди – эдакий флисовый щит.

– Видишь ли – я хочу все это сперва переварить… понимаешь? К тому же я не уверена, что Кевину понравится, если я кому-то покажу его творение…

– Конечно, понимаю.

«Я не просто кто-то. Я, черт возьми, Кларисса!» Я оказалась права. Флора так же мало готова делиться, как и любая из нас.

Я нажала на «обновить» в последний раз – «Аве Мария», посланная во вселенную, – и тут увидела то, чего так ждала. Письмо, которое должно было изменить мою жизнь.

«Да будет круто если ты как нибудь к нам заглянешь;)»

Мои губы изогнулись в улыбке. Это было не просто очередное письмо, очередное «спокойной ночи, Амб».

Это было приглашение.

13. Сейчас

Кому: «Амброзия Веллингтон» [email protected]

От кого: «Совет выпускников Уэслиана» [email protected]

Тема: Встреча выпускников 2007 года

Дорогая Амброзия Веллингтон!

Надеемся, что Вы присоединитесь к нам сегодня у Рассел-Хауса, где Вас ждет пикник и игры на траве. Это первое официальное мероприятие нашей программы, так что приходите на голодный желудок – и вооружившись самыми увлекательными университетскими байками. Не стесняйтесь – всем нам есть, что рассказать!

Искренне Ваш,

Совет выпускников

Салли стоит на балконе и смотрит на деревья, отделяющие нас от Вайн-стрит.

– Ты девчонок видела?

– Еще нет. Только Лорен. Ух и разнесло же ее!

Я откровенно злобствую, но, наверное, никогда я добрее и не была. Просто Салли эту злобу из меня вытягивает, как яд.

Засмеявшись, Салли закуривает.

– Да она всегда была толстухой! Но я именно о девчонках. О выпускницах. Такие молоденькие! Поверить не могу, что когда-то это были мы.

Нет, это не были мы. К тому времени наша дружба давным-давно закончилась.

– Я была уверена, что это ты прислала мне записку, – говорю я. – Но если это не ты и не я, у меня остается последнее предположение. Фелти.

Она постукивает пальцем по сигарете.

– Фелти. У него и тогда вставал на всякие дознания. Думаешь, он по-прежнему работает в полиции?

– Да, работает. Здесь, в Мидлтауне. Несколько лет назад его повысили до капитана.

– Он делал вид, что весь такой суровый, – говорит Салли. – А на самом деле – большой плюшевый мишка.

Я качаю головой. Ветерок треплет мои волосы. Ничего даже отдаленно плюшевого в Фелти не было.

– Он меня терпеть не мог. Я прям видела, как он челюстями клацает.

После того как я погуглила Фелти, мне регулярно снится один и тот же кошмар, в котором он за мной приходит. Я просыпаюсь и обнаруживаю, что лежу неподвижно, вытянув руки вдоль тела, как труп, – не потею, не сучу конечностями, – и содрогаюсь при мысли: неужели так оно и будет, если он на самом деле за мной придет? Неужели я сдамся без боя?

– По-моему, о «терпеть не мог» там и речи не шло, – говорит Салли. – Он хотел тебя трахнуть.

– Тебе вечно казалось, что все мужики только и хотят меня трахнуть.

– Ну, не все, так большинство. – Она ловит мой взгляд: – Я и забыла, как с тобой было весело!

Нужно отвести взгляд – обязательно, всенепременно! – но я заворожена той версией самой себя, которую вижу в ее глазах зеленого стекла.

Раздается стук в дверь. Это Адриан, но я подпрыгиваю и Салли тоже. На миг ее рука касается моей, и нам снова по восемнадцать.

– Зарядник так и не нашел. Наверное, он у тебя в сумке, – говорит Адриан, когда я его впускаю. – Мне написал Монти. Они собираются на пикник, так что нам тоже пора выдвигаться.

Меня охватывает желание удрать из этой комнаты, подальше от Салли с ее магнетической притягательностью и от этой смутной угрозы, которая нависла над нами черной тучей. Хэдли и Хизер в безопасности. Они знали того человека, которым я стала после Салли. Они знают меня такой, какая я сейчас.

– Я тоже пойду с вами, – заявляет Салли и кладет руку мне на спину. – Умираю от голода. Там и поболтаем.

– Ага, – говорю я, хотя болтать нам не о чем. Общего у нас только записки. Два кусочка картона, связавшие нас вновь.

– Отличная идея! – восклицает Адриан. – Бьюсь об заклад, вам есть что порассказать! Сгораю от желания узнать, какой Амб была в колледже!

По дороге к Рассел-Хаусу разговор поддерживает Адриан, не давая нам сорваться в мертвое молчание. Он выспрашивает все-все-все о восемнадцатилетней мне, и хотя Салли многое может поведать, она меня не выдает.

– Амб единственная, с кем я могла толком общаться, – говорит она ему. – Таких подруг еще поискать.

В былые времена я бы что угодно отдала, чтобы услышать от нее такие слова. Салли не демонстрировала своих привязанностей, как большинство людей. Ни тебе кружек, ни «лучших» и «подруг», ни публичных деклараций.

Чтобы добраться от Никса до Рассел-Хауса, нужно пройти мимо Джексон-Филд через Центр искусств – лабиринт бетонных дорожек, прореженных зелеными лужайками, на которых мы иногда сидели по ночам, напившись или укурившись, и пялились в небо. На днях открытых дверей будущим студентам любят рассказывать, что корпуса имеют такие странные конфигурации, потому что проектировщики стремились