Ежов. Биография - Алексей Павлюков

Тревожные записки врачей не оставались без внимания. Ежов регулярно проходил обследования в Кремлевской больнице, в 1931 и 1932 гг. он поправлял свое здоровье на высокогорном курорте Абастумани в Грузии, специализирующемся на лечений больных туберкулезом. Должен он был поехать туда и в 1933 г. В медицинском заключении Кремлевской поликлиники от 31 июля 1933 г. констатировалось:

Однако в отпуске Ежову в тот раз побывать не удалось, и это, конечно, не пошло на пользу его здоровью.

В 1934 году решено было отправить его лечиться за границу. Высокопоставленным функционерам в соответствии с существовавшей тогда практикой дозволялось при необходимости пройти курс оздоровления в какой-нибудь зарубежной клинике, особенно если домашние методы лечения не приносили улучшения.

В середине июля 1934 г., оформив двухмесячный отпуск, Ежов отправился в Вену, в давно уже облюбованный советской верхушкой санаторий профессора Карла фон Ноордена. В разное время здесь избавлялись от болезней такие известные деятели, как заместитель председателя Совнаркома СССР В. Я. Чубарь, начальник Политуправления Красной Армии Я. Б. Гамарник, секретарь ВЦСПС Г. Д. Вейншток, начальник Лечебно-санитарного управления Кремля М. С. Металликов, и другие.

Пробыв полторы недели в Вене, Ежов был переведен для продолжения лечения на горный бальнеологический курорт Бадгастейн. Местные радоновые ванны подействовали на него благоприятно, однако на простую грубую пишу, рекомендованную в качестве лечебного питания, его желудок отреагировал симптомами, напоминающими приступ аппендицита. Срочно собравшийся в Москве консилиум на основе присланных данных пришел к выводу, что дело не в аппендиците, и запретил хирургическое вмешательство. Диета была изменена, и здоровье Ежова быстро пошло на поправку.

Но если сложностей со здоровьем становилось по мере лечения все меньше, то финансовые трудности, наоборот, нарастали. Выделенные деньги подходили к концу, и Ежов решил возвращаться домой, хотя курс лечения закончен еще не был. Пришлось Политбюро принимать 28 августа 1934 года специальное решение по этому вопросу, состоящее из двух пунктов:

Получив финансовую поддержку, Ежов в соответствии с предписаниями врачей продолжил борьбу с болезнями на расположенном неподалеку от австрийской границы итальянском альпийском курорте Мерано, в санатории «Стефания», специализирующемся на диетическом питании. Здесь больных лечили виноградом, но и к этой пище желудок Ежова оказался неприспособлен, так что пришлось высокопоставленного пациента снова переводить на более щадящую диету.

В октябре 1934 года лечение было завершено, и в конце этого месяца Ежов возвратился в Москву. Однако не успел он еще разобраться с накопившимися за время его отпуска делами, как ситуация в стране резко изменилась, и обстоятельства потребовали его присутствия совсем в другом месте и в другом качестве.

1 декабря 1934 г. в здании Ленсовета (б. Смольный институт) был убит член Политбюро, секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) С. М. Киров. Пользовавшийся большим авторитетом в партии, Киров был к тому же одним из наиболее близких к Сталину людей. Руководителем Ленинграда он был поставлен в 1926 г. К моменту его приезда местная парторганизация находилась под сильным влиянием тогдашнего председателя Ленсовета Г. Е. Зиновьева. Соперник Сталина в борьбе за власть, Зиновьев превратил ленинградскую организацию ВКП(б) в оплот оппозиции, и Киров был направлен сюда с поручением навести в городе порядок, с каковой задачей он тогда успешно справился.

Весть об убийстве дошла до Москвы за несколько минут. Вечером в тот же день специальным поездом в Ленинград выехали Сталин, Молотов, Ворошилов, Жданов, Ежов, а также группа руководящих работников НКВД во главе с наркомом внутренних дел СССР Г. Г. Ягодой.

Сталин пробыл в Ленинграде два дня и, уезжая, оставил в Ленинграде заместителя наркома внутренних дел Я. С. Агранова руководить дальнейшим расследованием, а Ежова и первого секретаря ЦК ВЛКСМ А. В. Косарева — осуществлять партийный контроль за ходом этого расследования. Так Ежов впервые столкнулся напрямую с работой, которой он будет заниматься все последующие годы и благодаря которой его имя в скором времени прогремит на всю страну.

Убийца Кирова, тридцатилетний Леонид Николаев, член ВКП(б) с 1924 г., до апреля 1934 г. работал разъездным инструктором в Ленинградском Институте истории партии. 31 марта 1934 г. за отказ от перехода по партийной мобилизации на транспорт[26] был исключен из ВКП(б) и уволен с работы. Месяц спустя решение об исключении его из партии было отменено, но в прежней должности он восстановлен не был. С этого времени Николаев нигде больше не трудился и, считая, что с ним поступили несправедливо, добивался возвращения на прежнее место работы, а также строгого наказания руководителей института, из-за которых он, по его мнению, незаслуженно пострадал.

Восьмимесячное пребывание без работы могло и здорового человека вывести из равновесия, тем более не прошло оно бесследно для Николаева, психическое состояние которого еще задолго до убийства Кирова обращало на себя внимание окружающих. Сын алкоголика, Николаев с раннего детства болел рахитом. Два года он лежал в гипсе, до 11 лет не мог ходить, в двенадцатилетнем возрасте с ним случился припадок с потерей сознания. Нигде подолгу не задерживаясь, Николаев за тринадцать лет девять раз сменил место работы, и вызвано это было главным образом его неуживчивым, склочным характером.

Вопрос о неадекватном поведении Николаева затрагивался на партийном собрании института, рассматривавшем в начале апреля 1934 года его персональное дело. После выступления Николаева один из присутствующих прямо спросил: «Нормально ли психическое состояние Николаева?» Впоследствии, на рассмотрении его апелляции на конфликтной комиссии, последняя отмечала в своем заключении: «Николаев груб, крайне невыдержан, истеричен».

В июле 1934 г. Николаев пишет письмо Кирову, в августе — Сталину, в октябре — еще раз Кирову и в Политбюро ЦК ВКП(б), в ноябре — снова Кирову. В этих письмах он жалуется на тяжелое материальное положение, просит помочь в трудоустройстве. Но при этом речь идет только об ответственной должности — от предложений поступить рабочим на завод он категорически отказывается.