Прости. Забудь. Прощай - Алексей Коротяев

пожилая

женщина. — Времена меняются. Да и к человеку нельзя так относиться. Ты же

ходишь в церковь!

— Это, что ли, человек, бабуль? — спросил Джонни и пнул ногой испуганно глядящего на всех, стоящего перед ними мужчину со связанными за спиной

руками и веревкой на шее. Демократия! Вешать их больше нельзя… Тьфу! Еще, глядишь, дойдем до того, что кто-нибудь из них президентом захочет стать.

Все захохотали.

— Да уж ты, Джонни, как скажешь!..

— Хороший у нас растет сын, — улыбаясь, произнесла с гордостью женщина, прижимаясь к мужу. — Весь в тебя!

Потом крикнула, обращаясь к молодежи:

— Ребята! Наподдайте ему как следует и выкиньте за ворота. Не надо

портить замечательный вечер. Да и воняет… он. Они все воняют… Надо же…

президентом… Ну, сынок, уморил, — умилялась она про себя, вытирая слезу. –

Ну, уморил…

Джонни отвел потирающего ушибы парня к воротам, стянул с его шеи

веревку и, наматывая ее на руку, сказал:

90

— Ну что? Повезло тебе! Маму нашу благодари.

Пнул ногой под зад и добавил:

— Пошел прочь, беложопый!

Через несколько часов вечеринка закончилась, и гости, сияя снежными

улыбками на довольных черных лицах, уселись в свои геликоптеры и разлетелись по домам. Обычный Техасский вечер 2300 года.

Послесловие. У расизма нет цвета. Его просто нельзя допускать и

оправдывать. Сегодня!.. Чтобы завтра, оказавшись в меньшинстве…

91

ценА доброго делА

Даже самое маленькое добро, сделанное человеком, может изменить жизни многих людей, включая и его самого, но это не значит, что оно

является гарантом и покрывает все его беззакония.

Автор

— Где… я?

— На суде!

— Не понял! Тогда где мой адвокат?

— Не понадобится. Он у тебя уже есть со дня твоего рождения. Самый

лучший! Самый честный!

— Честный мне не нужен. Ладно разводить… Че, действительно суд, что

ли? Во прикольно! Теперь дошло! Сортировать меня будете? Ну и куда?

— Сейчас узнаем. Отсюда только два пути… Участия твоего в этом не

потребуется. Потому что изменить ты уже ничего не можешь. Только смотри и

надейся…

— Адом пугаете? Да там все свои…

— Ты думаешь? По-твоему, Ад — это сковородки с кипящим кетчупом и

черти невежливые? Публика крутая и… вообще… весело?

— Да, вроде того!

— Бедняга… Ничего, до него дойдет…

— Начнем?

— Добрые дела он совершал?

— Да… Но только для себя.

— Ну… хоть что-нибудь…

— Пытаюсь. Ничего не вижу.

— Даже в детстве?

— Отнимал. Воровал. Бил.

— Плохо дело! Ты хоть кого-нибудь любила, душа?

— Ну, этих… С маленькими головками… Детей! Во!

— Как ты их любила?

— В руки хорошие… пристраивал.

— Вижу твою любовь. С усыновителей деньги вымогал. Это, по-твоему, любовь и помощь?

— Ну, а что?.. Подумаешь! Всем надо… Подождите!.. Мне как-то страшно вдруг стало… Почему?

— Сейчас ничто не мешает тебе видеть со стороны свои поступки. И ты

приближаешься к выбранной дороге… тобой выбранной… Там страхов будет

намного больше. И фобии все уже поджидают. Только… спрятаться негде.

92

— Что-то мне туда… не хочется… Глупости я до этого говорил… Простите. Сам вижу теперь, что ничего хорошего во мне нет, и не сделал ничего за всю

жизнь… Вся она только что перед глазами пробежала темной лентой. Ничего

светлого. Помогите мне!

— Беда в том, что исправить что-либо уже поздно. Это страшная правда.

Печальная, но справедливая. Раньше надо было… Забирайте!

— Подождите… Что это было?

— Где?

— Да вот же! Совсем недавно… Когда он клиента в детский дом возил.

Светлое пятнышко промелькнуло. Я даже подумал, показалось… Вспоминай, душа! — Я с похмелья был, плохо припоминаю… Пацаненок какой-то… под ногами крутился. Я его, не знаю почему, по волосам погладил … а он… а он… сказал: «Спасибо, дядя». Я и внимания-то тогда не обратил… А сейчас… чувствую, как хорошо от этого… Радость такая светлая! Когда кому-то хоть что-то… без

корысти… Как раньше не замечал?..

— А мальчик этот… потом думал о тебе и благодарил… Героем в своем

воображении сделал. Вот у тебя шанс и появился.

— От такой ерунды? Правда, что ли?

— Что такое доброе дело? Это когда хорошее для кого-то делается. Для

пользы других, а не своей. Не будешь же называть добрым делом то, что ты

купил себе новую машину вместо старой? Раскаяние и добрые дела — это как

песок на морском берегу. Нет среди песчинок самой важной. Возвращайте его!

Мальчик так просит за него, что я не могу не…

Иван почувствовал, что падает, замахал руками, стараясь за что-то

зацепиться, но его пальцы проходили сквозь воздух. Перед глазами появилась

вращающаяся спираль, тело качнулось, потом дернулось, как будто натолкну-лось на препятствие, и… он открыл глаза. Голова лежала на смятой подушке.

Сердце колотилось. Во рту было сухо и безобразно. Лицо горело, а дышал он

так, как будто пытался согреть озябшие руки.

— Ничего себе, погуляли вчера. Почти помер. Почти?..

Перед глазами проплыли мрачными эпизодами… и пьяная смерть, и

черная пустая лента жизни. Ощущения любви и пережитого жгучего стыда были

такими острыми и яркими, что он опять закрыл глаза, пытаясь задержать их

хоть на мгновение. Первое окутывало ласковым облаком, второе выкручивало

совесть так же безжалостно, как моряк постиранную тельняшку… Оба для него

были новыми. Что делать? Как изменить свою жизнь? С чего начать?

Тут он вспомнил, что нет больших и маленьких дел, а есть только добрые и нет, и, впервые за много лет, счастливо улыбнулся.

93

МАленькАя рАзбойницА

Реальная история, которая еще не закончилась

Борис сидел на скамейке в сквере и покачивался из стороны в сторону, как от нестерпимой зубной боли. На любом человеческом языке вид взрослого

мужчины, обхватившего голову обеими руками и едва сдерживающего слезы, означает SOS, но… люди безразлично проходили мимо.

Только голодная дворняга осторожно поморгала рядом с минуту, но потом, повиляв хвостом, как бы извиняясь, тоже прошлепала дальше. Она знала, что кормят тогда, когда веселятся, а здесь делать нечего.

У Бориса случилось несчастье — украли бумажник. Как человек опытный в вопросах жизни в большом городе, крупных денег он с собой попусту не

носил. Не потеря незначительной суммы огорчила до боли в сердце. В кармашке

бумажника лежала единственная фотография матери, которую она отдала сыну

перед отъездом к мужу в Америку. На ней мама была молодой и красивой. Борис

много раз собирался навестить ее, но всегда находились дела, непредвиденные

расходы, и поездка в очередной раз откладывалась. До самой маминой смерти.

Нестерпимо захотелось поделиться своим горем с кем-нибудь. Был

только один человек, который мог понять его в этот момент — бывшая жена Алла.

— Да, Алка! Представляешь! Черт с ними, с деньгами!