Воспитание детей на примере святых царственных мучеников - Марина Кравцова

«Мама убивалась, и я тоже плакала, — призналась Мария Николаевна Танеевой, — но после ради мамы я старалась улыбаться за чаем».

Обладая не меньшей внутренней силой, чем сестра Татьяна, Мария, тем не менее, «домашняя девушка» со своей глубинной душевной жизнью, внутри которой происходили мало кем замечаемые внутренние процессы. Были ей присущи собственные глубокие переживания, скрытые от сестёр, но чуткая мать и в этой богатой, по природе сокровенной натуре угадывала эти переживания, всегда подбадривала, была Марии, как и остальным детям, любящим страшим другом.

Следующие отрывки из переписки между императрицей Александрой Феодоровной и её дочерью Марией немного проясняют образ этой наименее известной из всех сестёр.

«Дорогая Мария, с любовью благодарю тебя за несколько твоих писем. Наш Друг пришёл на очень короткое время. Старайся всегда быть хорошей и послушной маленькой девочкой, тогда все будут любить тебя. У меня с Анастасией нет никаких секретов, я не люблю секреты. Да благословит тебя Бог. Много поцелуев от твоей мамы».

«Моя дорогая Машенька. Твоё письмо меня очень опечалило. Милое дитя, ты должна пообещать мне никогда впредь не думать, что тебя никто не любит. Как в твою голову пришла такая необычная мысль? Быстро прогони её оттуда. Мы все очень нежно любим тебя, и, только когда ты чересчур расшалишься, раскапризничаешься и не слушаешься, тебя бранят, но бранить не значит не любить. Наоборот, это делают для того, чтобы ты могла исправить свои недостатки и стать лучше!

Ты обычно держишься в стороне от других, думаешь, что ты им мешаешь, и остаёшься одна с Триной, вместо того чтобы быть с ними. Они воображают, что ты не хочешь с ними быть. Сейчас ты становишься большой девочкой, и тебе лучше следовало бы быть больше с ними.

Ну, не думай больше об этом и помни, что ты точно так же нам дорога, как и остальные четверо, и что мы любим тебя всем сердцем.

Очень тебя любящая старая мама».

«Да, я тоже очень опечалена тем, что наш любимый Друг сейчас уезжает. Но пока он в отъезде, нужно стараться жить так, как он нам этого желает. Тогда мы будем чувствовать, что он с нами в молитвах и мыслях».

«Мария, дорогая, не забудь перед исповедью и Причастием почитать книгу, которую тебе дал батюшка. Аня и я делаем то же самое. Благословение от твоей старушки Мамы».

«Мария, дитя моё, ну не будь такой дикой, обязательно слушайся старших сестёр и не простужайся. Я надеюсь, что ты отлично проведёшь время на яхте. Спи спокойно. Благословение от твоей старушки мамы».

«Моя дорогая Мария, ты прочитаешь это, когда мы уедем. Очень печально оставлять вас, троих малышей, и я буду постоянно о вас думать. Ты в этой группе старшая и поэтому должна хорошо присматривать за младшими — я никогда не оставляла Беби на двое суток.

Ходи в госпиталь... и в Большой дворец навещать раненых. Показывала ли ты Трудно твой госпиталь? Сделай это, дорогая, доставь ей удовольствие. Загляни к Соне, когда будешь свободна. Пошли телеграмму... Когда вы утром встанете, напиши, как у вас троих дела, и вечером — о том, как вы провели день. В воскресенье с утра пораньше — в церковь».

«Дорогая Мария. Пожалуйста, раздай всем офицерам в Большом дворце (во время Первой мировой войны государыня превратила Екатерининский дворец в военный госпиталь. — Ред.) эти образа от меня. Разверни их... Если будет слишком много, то остаток отдай мне обратно. Потом, я посылаю хлеб — освящённую просфору и неосвященную — они должны это разогреть и съесть. Я также посылаю образа для наших раненых офицеров, но я не знаю, сколько их у нас лежит, и некоторые неправославные. Лишние передай офицерам в вашем госпитале. Надеюсь, что ты принесёшь мне письмо. Да благословит и да хранит тебя Бог. 1000 поцелуев от твоей старушки мамы, которая очень по тебе скучает».

Внутренний мир великой княжны Марии Николаевны был окрашен ярким религиозным чувством. Это одно из свойств женщин «из терема»: религиозность у них основательная, глубоко и искренне переживаемая, носимая в душе и почти не выставляемая напоказ. С матерью-другом, правда, можно поделиться. Переписываясь с Александрой Феодоровной, Мария Николаевна чаще других сестёр анализировала свои религиозные переживания, говорила о вере и Церкви.

«Знаешь, это очень странно, но, когда я вышла из комнаты Алексея после молитвы, у меня было такое чувство, как будто я пришла с исповеди... такое приятное, небесное ощущение».

«Моя дорогая Мама! Ты говорила мне, что хотела бы пойти причаститься Святых Таин. Знаешь, я тоже хотела пойти в начале поста. Надеюсь, у тебя будет хорошая поездка. Много раз целую тебя и Папу. Анастасия тоже вас целует. Как бы мне хотелось пойти на исповедь 14-го. Да благословит вас Бог. Твоя Мария».

«Мама, моя дорогая, желаю тебе счастливого Рождества и надеюсь, что Бог пошлёт тебе силы снова ходить в госпиталь. Спи спокойно. Твоя любящая дочь Мария. Я тебя люблю и нежно целую».

«Моя любимая Мама, я так за тебя рада, что ты скоро увидишь дорогого Папу. Я или Анастасия будем читать молитвы с Беби».

Наиболее полный портрет великой княжны Марии Николаевны составил М.К. Дитерихс:

«Великая княжна Мария Николаевна была самая красивая, типично русская, добродушная, весёлая, с ровным характером, приветливая девушка. Она любила и умела поговорить с каждым, в особенности с простым человеком. Во время прогулок в парке вечно она, бывало, заводила разговор с солдатами охраны, расспрашивала их и прекрасно помнила, у кого как звать жену, сколько детишек, сколько земли и т.п. У неё находилось всегда много общих тем для бесед с ними.

За свою простоту она получила в семье кличку “Машка” — так звали её сёстры и Алексей Николаевич. Говорили, что наружностью и силой она уродилась в императора Александра III.

И действительно, она была очень сильна: когда больному Алексею Николаевичу нужно было куда-нибудь передвинуться, он зовёт: “Машка, неси меня“. Она легко его поднимала и несла.

Заболела она корью последней из семьи; вследствие простуды в исторический вечер 27 февраля болезнь её приняла особую тяжёлую форму, перейдя в крупозное воспаление лёгких очень сильной степени. Только сильный организм великой княжны помог в конце концов побороть тяжёлую болезнь, но неоднократно положение принимало критическое состояние.

Во время ареста она сумела расположить к себе всех окружающих, не исключая и комиссаров Панкратова и Яковлева, а в Екатеринбурге охранники-рабочие обучали её готовить лепёшки из муки без дрожжей».

Н.А. Соколов подчёркивает, что «по натуре это была типичнейшая мать. Её сферой были маленькие дети. Больше всего она любила возиться и нянчиться сними».

Сидней Гиббс рассказывал, что великая княжна Мария Николаевна в восемнадцать лет (в 1917 г.) «была плотной и очень сильной, легко могла меня поднять. Приятной внешности. После болезни (корь) очень сильно похудела. Она рисовала карандашом и красками и неплохо играла на пианино, но хуже, чем Ольга или Татьяна. Мария была простая, любила детей, немножко склонна быть в лени; возможно, из неё бы получилась прекрасная жена и мать».