Охотник за смертью. Война - Саймон Грин

– Мой разум по-прежнему принадлежит мне, директор. Я была и остаюсь очень сильной сиреной. Депрограммирование Совета меня этого не лишило.

– Не из-за отсутствия желания, – заметил Стил. – Ладно, держись вместе с Топаз, и если тебе придется использовать голос, убедись, что направила его туда, куда надо. А теперь проваливайте обе. Мне надо защищать город.

Всего через несколько часов после того как Легион был вынужден сбросить маскировку, из пустынных небес над городом появились первые войска Империи – на сотнях барж и грависаней. Они шли волнами, все более мощными, паря над внешними стенами, будто их вообще не было. Взметнулись несколько молний дезинтеграторов, но были без труда отражены сияющими силовыми щитами. Обычно в центре штурмовых сил Империи шли тяжелые бронемашины, но холод, снег и лед Миста слишком их замедляли, и они были слишком велики для маневра на узких улицах Мистпорта, Поэтому подавление обороны города выпало на долю Имперских ВВС. Они с воем вынырнули из темных небес, как взбесившиеся нетопыри, тощие и смертоносные, в землю втыкались молнии дезинтеграторов, и улицы освещались ярко, как днем, пламенем взорванных силовыми лучами домов и пылающих развалин. Люди с криками носились по улицам, а над ними безмятежно реяли десантные баржи, неся смерть, разрушение и Закон Империи.

Грависани гоняли людей по улицам, влетая и вылетая в узкости между домами, преследуя и наводя страх на своих жертв, пока им не надоедало это развлечение, и они срезали бегущих вспышками бластеров и лучеметов. Воздушные силы напирали, оставляя за собой огонь и выжженную землю, пока вдруг с улиц внезапно им навстречу не взлетели эсперы. Союз эсперов собрал всех своих самых сильных членов и на мгновение оттолкнул блок Легиона. Они знали, что это ненадолго, но сейчас они боролись с Легионом и удерживали его, и сотня храбрецов смогла взлететь на крыльях эсперной Силы и встретить захватчиков в их собственной стихии. Эсперы метались вокруг медленного имперского судна слишком быстро, чтобы их могли засечь. У кого-то были лучеметы, у кого-то – арбалеты, а у других – ничего, кроме обнаженной стали и собственной неукротимой храбрости. Эсперы на улицах напрягли все свои силы и технику и истощили собственные батареи, но силовые щиты вокруг грависаней и барж треснули и исчезли. Имперские солдаты завопили и посыпались с кораблей, когда быстро летящие эсперы стали собирать свою дань, выщелкивая лишившиеся охраны цели, но слишком велики были брошенные в бой военновоздушные силы, и компьютеры наведения на них быстро взяли управление на себя, сбивая по одиночке летающих защитников, несмотря на всю их скорость и смелость. Они горящими птицами падали с неба, и атака с воздуха продолжалась. Но другие эсперы взлетали с улиц, заменяя упавших. Когда опасность нависла над городом, над их образом жизни и люди оказались в буквальном смысле приперты к стене, в Мистпорте оказалось достаточно храбрости и чести там, где можно было бы поклясться в отсутствии чего-либо подобного, и горожане пошли на бой со спокойствием в глазах и мрачной решимостью. Они парили и набрасывались, используя знакомые восходящие потоки и укрытия, чтобы уйти от компьютеров наведения, и жалили врагов, как смертоносные шершни.

Некоторые сознательно бросались в двигательные отсеки гравибарж – самоубийственный прием, лишь изредка приносящий успех. Падающие с неба баржи врезались в хрупкие дома из камней и бревен, сокрушая их своим огромным весом. Взрывами барж сметало целые улицы и охватывало пламенем кварталы. И место каждой упавшей баржи занимали несколько других, и они неотвратимо приближались к городу, который пришли брать.

Они медленно двигались к центру со всех сторон, оставляя полосы разрушения и смерти, квартал за кварталом, улица за улицей, придерживаясь заранее составленных планов и не трогая остальную часть города. Империя пришла завоевать и править, а не уничтожать город.

Пожары горели повсюду, и пламя взлетало высоко в небо. С улиц доносились крики. На Мистпорт обрушился Ад, и Тоби Шрек со своим оператором Флинном были в самой гуще его, ведя передачу в прямом эфире. Камера Флинна взлетала и ныряла над инфернальной картиной горящих улиц и вспыхивающих домов, снимая все под непрерывный комментарий Тони. Так высоко над картиной разрушений легко было оставаться отстраненным, но Тоби изо всех сил старался постоянно напоминать своей аудитории, что там, внизу, горят и умирают живые, настоящие люди. Не потому, что его публике было до них дело, но это захватывало внимание аудитории.

Вдруг баржу качнуло кипятком восходящего потока, и Тоби вцепился в ограждение. Флинн был так занят съемкой, что забыл о необходимости держаться и чуть не перевалился через ограждение, но Тоби успел схватить его и втащить обратно. Оператор даже не кивнул в благодарность. Он был далеко, вместе со своей ныряющей камерой, пикируя и взмывая над вздымающимися языками пламени, как бесстрастный ангел, наблюдающий рождение Ада.

– Хороший материал снимаешь? – крикнул Тоби ему в ухо.

– Я вижу только то, что вижу, – ответил Флинн. – Военные кадры люди видели и прежде, но никогда так ясно и так близко. Я могу взять крупным планом отдельные дома, отдельных людей, а могу дать панораму всего этого проклятого города. Это красиво, Тоби. Багрянец и золото на черном фоне ночи. Эти горящие дома и пламя... в этом есть величие превыше сочувствия или жалости. Ему не нужны оправдания: оно просто существует. Город умирает дюйм за дюймом, и я это снимаю от начала и до конца. Цвета прекрасны – яркие, примитивные, кричащие. А грохот взрывов – как шаги великана по городу – шаг за шагом, и земля дрожит под его поступью. Это... это кипит в крови.

– Дым понюхай, – посоветовал Тоби. – Запах горящего мяса среди дерева и грязи. Крики послушай. Не увлекайся, Флинн. Это не вторжение, это бойня.

Его речь оборвал летящий эспер, с воем возникнув из темноты. Он был вооружен автоматическим арбалетом, сляпанным на скорую руку из запрещенной техники, и смертоносные стрелы тут же утыкали стоящих у ограждения людей, которые тщетно пытались поймать его на мушку. Те падали с отчаянным криком, хватаясь за пронзившие их древки. Тоби схватил Флинна и бросился с ним на палубу плашмя. Ближайшая дезинтеграторная пушка поворачивалась к очередному дому, и вдруг эспер оказался парящим в воздухе перед ней и протянул руку, перекрывая ствол. Тоби посмотрел вверх, и их глаза встретились. Эспер ухмыльнулся дикой улыбкой, перепуганный до смерти и решившийся на все, и тут взорвалась бомба у него в руке, разнося пушку на куски. Эспера отбросило назад, из плеча, где только что была рука, хлынул фонтан крови. Он полетел вниз, беззвучно смеясь. Тоби смотрел, как он падает, пока тело не скрылось в дыму и пламени.

Лейтенант Ффолкс подошел, пошатываясь, небрежно переступая через раненых и умирающих. В руке у него был пистолет, а рукав был заляпан кровью. По всей видимости, чужой. Он перегнулся через ограждение, посмотрел на пылающий город и кивнул с полным удовлетворением.

– Вы отсюда, с высоты, самого интересного не видели, – небрежно бросил он. – Но хороший репортаж, надеюсь, сделали?

– Это да, – ответил Тоби, осторожно поднимаясь на ноги. – Иногда даже слишком заинтересованный и личный. Ффолкс пристально на него посмотрел.