Охотник за смертью. Война - Саймон Грин

– Не уплывай, Дезсталкер! Ты сказал «форсаж»?

– Побочный эффект, – хрипло произнес он. – Рвет меня на части. Сжигает. И Лабиринт больше не спасает.

– Фигня, – убежденно заявила Хэйзел. – Помню, ты меня предупреждал насчет опасностей форсажа. Привыкание, которое может привести к смерти. Проклятие и соблазн Дезсталкеров. А, черт! Держись, Оуэн. Продержись, пока я врача найду.

– Нет! Врачи тут не помогут, Хэйзел, я вот что хотел тебе сказать...

– Все путем, Оуэн, я понимаю. И это мне хорошо знакомо.

Ты не умираешь, Оуэн, это называется отходняк. Я побуду с тобой. Я помню, каково мне было при отходняке после Крови.

– Ты не умрешь, ты только будешь очень хотеть умереть.

Она села рядом с Оуэном, обхватила его руками, стала укачивать, как ребенка. Руки ее были уверенными и сильными. От нее к нему потекло ощущение мира и спокойной силы. Постепенно утихли дрожь и мышечные спазмы. Боль уходила, как вода, всасываемая бездонным колодцем. Лихорадка отступила, снова стало легче дышать. Они снова были связаны. И сила текла от нее к нему. Их разумы были разделены, и Хэйзел держала прочный барьер между их мыслями, но физически они все более и более синхронизировались, пока наконец не ушло последействие форсажа, боль его была исцелена, и Оуэн снова стал сам собой. Они еще посидели вместе, и Хэйзел все еще держала его в объятиях.

– Отлично, – сказал Оуэн. – А тебе тоже понравилось? Хэйзел оттолкнула его со смехом.

– Ты опять за свое, жеребец. Давай, поднимайся. Они там внизу уже тебя обыскались.

Они поднялись с пола и улыбнулись друг другу. Никто из них понятия не имел, что надо сказать.

– Спасибо, – произнес наконец Оуэн. – Ты меня спасла. Я мог бы тут загнуться, но ты меня вытащила. Я и не знал, что ты такое можешь.

– Ты еще много чего обо мне не знаешь, Дезсталкер.

– Что правда, то правда. А где Сильвер?

– Где-то на улицах. Сражается за свой город. Я его никогда не держала за героя, но, кажется, сейчас убеждаюсь, как могу ошибаться в людях.

– Ладно, – сказал Оуэн, – никто из нас не идеален. Это было настолько близко к извинению и прощению, насколько могло быть, и оба они это знали и потому заговорили о другом.

– А ты знаешь, – сказала Хэйзел, направляясь к дверям, – это ведь может повториться, если будешь так часто форсироваться.

Оуэн пожал плечами:

– Я делал то, что надо было делать. Форсаж позволяет мне делать то, что приходится.

– Это чувство мне знакомо, – отозвалась Хэйзел. – У меня то же самое с Кровью.

Они вышли в коридор и снова переглянулись. Оуэн слабо улыбнулся:

– Похоже, нужно быть наркоманом, чтобы понять наркомана. А теперь пойдем и еще раз изобразим из себя героев и только будем молиться, чтобы эти бедняги, которые от нас зависят, не догадались, на каких мы ходим глиняных ногах. Ты отличный друг, Хэйзел. Не знаю, что бы я без тебя делал.

– Не будь занудой, аристо, – ответила Хэйзел, улыбнувшись, сама того не желая. И они вместе пошли вниз по лестнице, лишь чуть-чуть опираясь друг на друга.

А в баре зал уже очистили от клиентов, не говоря уже о мебели. Стулья сдвинули к стене, и Совет города столпился возле большого круглого стола в середине помещения. Они громко спорили, рассматривая карту города, отчаянно жестикулируя. Все время в двери и из дверей сновали люди с компьютерными терминалами, экранами мониторов и прочими полезными приборами из Квартала Техников. Гонцы то и дело приносили свежие новости и тут же исчезали обратно в ночи – при неработающих системах связи им приходилось быть глазами и ушами Совета в городе. К счастью, народ Мистпорта умел работать с тем, что есть.

Владелица «Терновника» смотрела на весь этот хаос из безопасного места за длинным деревянным баром в торце комнаты. У Сайдер была мимолетная улыбка, которая не всегда захватывала глаза, и на одной ее щеке была сетка тонких шрамов, похожих на морщины встревоженного лица. Когда-то она была самой усердной и жестокосердной скупщицей краденого во всем Мистпорте, но теперь стала весьма почтенной особой, владелицей популярной и процветающей таверны и, как говорил ее старый приятель Сильвер, готовым кандидатом в городской Совет. «Разве что в Мистпорте», – сказал тогда Оуэн. «Да не верь ты ему», – ответила Хэйзел. Рядом с ней, держа кружку подогретого вина, стоял молодой парень по имени Кот – приятель и любовник Сайдер, а при случае и козел отпущения – Сайдер не славилась сентиментальностью. На бледном юном лице Кота выделялись внимательные черные глаза и оспины, покрывавшие обе щеки. Он был одет в белый термокостюм, позволявший с равным успехом прятаться и в снегу, и в тумане. Высокий и тощий Кот был глухонемым, а еще – самым, наверное, лучшим взломщиком в Мистпорте. Считалось, что сейчас он на отдыхе – раз у Сайдер есть средства его содержать, – но чердачники такой квалификации всегда пользовались спросом, а Кот любил, чтобы у него было занятие.

Когда Оуэн с Хэйзел подошли к бару, Сайдер одарила их обоих неприятной гримасой. – Понятия не имею, зачем я вас сюда пустила. Каждый раз, когда вы тут появляетесь, все идет к чертям, а мою таверну разносят вдребезги. Я бы от вас застраховалась, если бы нашелся дурак, который выдаст мне полис. Вы только посмотрите, что тут творится! Я стала зрителем в своей собственной таверне! Пока Совет не выставил моих клиентов, я тут отлично зарабатывала, и у нас было слишком много работы, чтобы напиваться самим.

Кто мне заплатит за упущенных клиентов?

– Остынь, – сказал ей Оуэн. – У меня есть в городе приятели, которые только рады будут возместить тебе убытки. На самом деле они не будут так уж рады, но они это сделают. Потому что им известно, что иначе я им голову оторву. Может быть, в буквальном смысле.

– Ладно, так что здесь происходит? – спросила Хэйзел, когда они с Сайдер уже перегнулись через стойку и поцеловали воздух возле щеки друг друга.

– Мы, счастливое меньшинство, организуем сопротивление, – ответила Сайдер, наливая себе приличную порцию. – Пока Империя нас не найдет. Какое-то время на это она потратит. Формально об этом знают только сами члены Совета, но им приходится призывать на помощь все больше и больше людей, и кто-нибудь в конце концов проговорится. Так всегда бывает. А тем временем Совет делает все, чтобы координировать сопротивление и уменьшить ущерб и людские потери.

Стил наконец заметил появление Хэйзел и Оуэна и поманил их присоединиться к собранию. Они были представлены остальным членам Совета, на которых это явно не произвело впечатления, так что Оуэн решил, что на него они тоже впечатления не производят. И это было не трудно. Здесь был Дональд Ройал в сопровождении своей Мадлен Скай и Молодого Джека Рэндома. Гильдии представлял Квентин Мак-Ви. Одет он был как павлин, полностью лишенный вкуса и страдающий цветовой слепотой, и у него были фальшивые зубы, выглядящие так фальшиво, как Оуэн никогда не видел. Квартал Купцов представлял Альберт Магнус. Этот был одет в серое, что прекрасно сочеталось с его лицом, и вообще вид у него был такой, как будто он умер, но недавно его откопали. От Квартала Воров выступала Лоис Бэррон – крепко сбитая приземистая бабенка, у которой был такой вид, что она может сжевать жестянку и сплюнуть гвоздями. И рукопожатие у нее было костоломное. Оуэну большого труда стоило не поморщиться от боли. И наконец, от Квартала Техников был Иэйн Кастл. Это был карлик с искривленным плечом, и всем своим видом он давал понять, что ничего смешного в этом не видит и другим не советует.