Пять минут между жизнью и смертью - Галина Владимировна Романова

– Нет-нет, спасибо. Рановато еще стричься. – Он выразительно провел ладонью по коротко стриженному ежику волос. – Вот как обрасту, тогда уж… Кстати, а на похороны пойдете?

– На похороны?! Какие похороны?! Чьи?!

Она снова сильно перепугалась. Руки соскочили с воротника, начав перебирать предметы на столе. Глаза теперь на Сомова не смотрели. Кажется, она пыталась что-то вспомнить, сопоставить или сообразить. И у нее не получалось.

Ох, и многое бы отдал он теперь, чтобы побывать в ее голове с ревизией.

– Я не понимаю! – выдохнула она дребезжащим шепотом. – Вы говорите какими-то загадками! Толком ничего не объясняете, все намеками, намеками…

– Так и вы толком ничего не ответили.

– А я не знаю, что ответить! Вы же не спросили еще ничего.

– А про Марию?

– А что я могу про нее знать? Что?! Она, простите, скурвилась за короткий срок так, что с ней противно рядом стоять было. Какое тут общение может быть! Мы с Наташкой недавно обедали вместе в ресторане. Та будто бы и Машку приглашала, так она не пришла. А почему вы все время о ней спрашиваете? Случилось что-то? И на чьи похороны я должна пойти?

Ее прорвало? Так и есть. Сомов внутренне поаплодировал своему крохотному успеху. Вроде и не сделал ничего, а она взорвалась, понемногу начав из себя выплескивать.

Не объясняет он толком! Имел бы право, дамочка эта сейчас бы не так пела, а писала бы уже давно под диктовочку.

– Мария умерла, – обронил он, поднимаясь с места и благодаря за кофе. – После всех процессуальных процедур ее будут хоронить. Не знаете, есть кому?

– Мария?! Умерла?!

Александра, поднявшаяся с места следом за Сомовым, чтобы проводить его до порога своего кабинета, снова упала в кресло. Открыла рот, какое-то время не моргала и не дышала, кажется, потому что потом выдохнула с протяжным подсвистом:

– Как это умерла? Ничего не понимаю! – Она недоверчиво прищурилась и даже погрозила ему. – Вы обманываете меня, да? Как это у вас называется? Брать на понт, так?

– Вы можете позвонить Сетину и спросить.

– Нет! – испуганно вскрикнула Александра. – Не надо! Не стану я с ним говорить! Да и о чем, господи?! О чем?! О Машке?! Он выбросил ее из своей жизни и даже больше ни разу не вспомнил о ней.

– А вот тут вы ошибаетесь, – ловко ввернул Сомов и снова вернулся к столу, усаживаясь на прежнее место. – Если бы он о ней не думал, вернее, не заботился, он бы не помог ей с жильем.

– С жильем? – Она все время переспрашивала, будто до нее доходил смысл вопроса лишь после того, как она его проговаривала вслух. И сразу спросила ревниво: – С каким жильем? Он что, купил ей квартиру?

– Нет. Он просто позволил ей жить на квартире своей теперешней жены. Ключи он отдал своей бывшей жене Марии от квартиры своей теперешней жены.

Сказал и сам едва не застонал вслух.

Вот ахинея так ахинея! И какого хрена эти чертовы олигархи жен меняют, как перчатки! Вон одна из его бывших и то, кажется, не сразу въехала, кто кому чьи ключи отдал и по какой причине.

– То есть вы хотите сказать, что… – Александра тщательно подбирала слова, склонив головку к правому плечу, – что Сетин отдал ключи Машке от квартиры, которая когда-то принадлежала его Валерии?

– Почему принадлежала? Она и сейчас ей принадлежит. Валерия просто не живет там.

– Пусть так, – отмахнулась она от него, как от мухи, внимательно слушая себя. – Но чтобы Сетин отдал Валеркины ключи Машке?! То есть позволил Машке – этой паскуднице – жить в Валеркиной квартире?! Чушь собачья!

Еще кому не скажи, приуныл тут же Сомов. Они придумали эту версию с Сетиным на пару, чтобы отвести подозрения от Валерии, а эта умница взяла и похерила ее на раз-два.

– Почему чушь? – спросил он на всякий случай.

Может, эта умница снова прояснит что-то, а он тем временем подстрахует и себя, и своего клиента от возможных провалов в будущем.

– Потому что этого быть не может в принципе! Машка, она же… Она же тварь! – Александра брезгливо сморщилась. – Знали бы вы, как она теперь выглядит!

– Как? – Сомов безмятежно улыбнулся. – Ай-ай-ай, Сашенька! А сказали, что сто лет не виделись. Я к вам с чистой душой, а вы лгать изволите.

– Не лгать, а недоговаривать, допустим, – нашлась она тут же. – Ну, пригласила она нас как-то с Наташкой в кафешку одну. Мы пришли и чуть не офигели! Блинная какая-то замызганная, вся в пластике цветном. Блины что клейстер. А Машка!.. Она выглядела ужасно! Какая-то нелепая одежда. И явно была не в себе… И воняло от нее ужас просто как. А вы еще говорите, что Сетин позволит ей жить в квартире своей любимой Валерочки! В жизни не поверю! Никогда не поверю!

Саша так разволновалась, что полезла в средний ящик стола. Там лежал золотой портсигар, оставшийся от прошлой дорогой жизни, с дамскими тонкими сигаретами. Она держала их там больше для форсу. Ну и для богатых клиенток. Мало ли кому из них взбредет в голову заскочить к ней на кофе. Потрепаться за жизнь, посплетничать. Хотя, кажется, это почти одно и то же. Александра и не упускала случая щегольнуть дорогой безделушкой. Сама почти никогда не курила. Редко, очень редко, все больше из уважения к статусу посетительниц. А сейчас вот прямо подкатило к горлу желание затянуться дорогим ароматным дымом.

– Почему?

Сомов посмотрел на ее неумелые попытки прикурить, помог своей зажигалкой, полюбовался красивым портсигаром. И снова повторил:

– Почему вы решили, что Мария в последнюю встречу была не в себе?

– Так несла черт знает что! Хотя… Хотя, если Сетин дал ей ключи… Может, и был смысл, а мне так показалось. Ничего не понимаю! Ничего!

Она снова слушала только себя, совсем перестав обращать на него внимание. Сомов хотел было даже пощелкать пальцами у нее перед носом. Сдержался. Теперь не повыпендриваешься, как раньше. Должен быть сдержан, галантен, внимателен, предупредителен и не лезть ни в коем случае на рожон. Что, собственно, он и делал.

– Так о чем говорила Мария, пригласив вас на встречу?

– А? – Она вздрогнула, когда он тронул ее за локоток, чтобы заставить слушать его. – Что говорила? Да так, ерунду всякую. Бабий треп, не заслуживающий внимания. Это личное, это не для вас.

Сомов с силой сцепил зубы. Эх, кабы прежним удостоверением он был вооружен теперь, он бы это личное из нее вытряхнул в два счета. Ухватил бы за воротник, приподнял с кресла и…

Нельзя! Он теперь частный детектив! Многими обязательствами скованный и многих прежних должностных привилегий лишенный.

– Ну и поселил он ее в квартире, допустим, в Валеркиной… Хотя я в это не верю вообще, – вдруг снова вернулась она к началу прерванного ее изумлением разговора. – Ну и поселил, ладно, но умирать-то ей зачем?! Опилась, что ли?