Холодные сердца - Лайза Джуэлл

– Спасибо, Вики, – сказала она. – Я очень, очень ценю это. Я вернусь через час.

– Нет-нет, – ответила Вики. – Отдыхай столько, сколько тебе нужно. Иди уже. У нас все будет в порядке.

Элфи сразу же помчался по дому по направлению к саду. Молли мрачно взглянула на Вики своими огромными глазищами, а потом умоляюще посмотрела на мать.

– А у меня есть шоколадная паста, – сказала Вики, стараясь не встречаться глазами с Мэг и не давая ей возможности безжалостно произнести: «Вообще-то я не разрешаю им есть сладкую пасту, вот, я захватила с собой натуральную арахисовую». – Мы можем намазать ее на тост или даже, – она игриво улыбнулась, – на слойку!

Молли заметно смягчилась – как же легко дети покупаются на подобные вещи, – и Вики взяла ее за маленькую ручку и повела в сторону кухни.

Рот Молли уже был весь в шоколадной пасте, которую она жадно слизывала с тоста. Вики тоже намазала себе кусочек, и они вместе почти по-дружески сидели на кухне, наблюдая, как Элфи кормит улиток. Как будто распивали бутылочку розового вина.

– Итак, – сказала Вики, – вы, наверное, с нетерпением ждете, когда мама родит вам братика или сестричку?

Молли наморщила свое маленькое симпатичное личико, явно раздумывая над вопросом, а потом ответила:

– Нет, совсем нет.

– О, дорогая, – проговорила Вики. – Но почему?

Молли пожала крохотными плечиками:

– Ну не знаю. Просто я не с нетерпением жду. У меня уже есть брат.

– Ну да, – с сочувствием проговорила Вики, – одного брата более чем достаточно.

Молли кивнула и съела еще несколько кусочков. Теперь ее рот был весь вымазан шоколадом, что выглядело совсем нелепо на ее серьезной мордашке.

– А почему у бабушки так грязно? – вдруг спросила она.

Вики улыбнулась:

– Ох, видишь ли, твоя бабушка совершенно особенная женщина – она почти волшебница, – и, знаешь, когда она смотрит на мир, она видит его по-другому, он ей представляется чем-то вроде мешка с подарками или магазином игрушек, и с некоторыми она просто не может расстаться. И ей становится очень грустно, если приходится что-то из них выбросить.

Молли снова кивнула.

– Моя мама выбрасывает все.

Глазки девочки при этом округлились.

– Да, я слышала об этом.

– Правда, – подчеркнула она, – все-все. Ненужные вещи ее очень раздражают.

– О, – протянула Вики, – могу себе представить.

– Но, – задумчиво продолжила Молли, – думаю, мне больше нравится жить в аккуратном доме, чем в доме, где беспорядок. Как в бабушкином.

– О, – немного печально снова протянула Вики, – ну, все люди разные. Некоторым нравится, когда вокруг много вещей, а другим, когда все убрано.

– Я думаю, – проговорила Молли, – надо бы все это просто убрать. Но не выбрасывать. Когда я стану взрослой, я буду аккуратной, но выбрасывать ничего не буду. Особенно свои игрушки.

– Вот, – сказала Вики, – отличный компромисс. Очень разумно на самом деле.

Вики ни разу не была у Мэг. Лорри по-прежнему отказывалась провести даже ночь вдали от дома, с тех пор как двенадцать лет назад к ним вломились воры. Но она много знала от Бет, как живет ее старшая дочь. О сверкающих столах, обработанных антибактериальными средствами, шкафах, ломящихся от чистящих средств, ящичкам для мелочей, помеченных стикерами, и множестве подставок под кружки. Для Вики было очевидно, что брезгливость Мэг не была генетически унаследованной чертой, а стала ответной реакцией на стиль жизни ее матери. Мэг была неприятна мать, она презирала ее детское поведение, мечтательный взгляд, ее любовь к вещизму и всякой всячине. Все, что так любила в ней Вики. Жизнь с Лорри одновременно напоминала сосуществование с человеком, являющимся прообразом любимой бабушки, придурковатой девчонки-шестиклассницы и учителя, который позволяет вам в день рождения не делать домашнее задание. Это было все равно что жить со всеми самыми лучшими и яркими людьми, с которыми когда-либо вас свела жизнь и чьи качества слились воедино в одном человеке. Но Вики всегда нравились странные люди. Она всегда с удовольствием болтала с алкашами, распивающими под кустом, с чудаками, которых все избегали на вечеринках, умудрялась подружиться с рассеянными старушками на автобусных остановках и с бездомным парнем, у которого в голове звучали разные голоса, он часто околачивался около ее офиса. Ее ничего не смущало. Она была совершенно бесстрашной. Единственный человек, который пугал ее, была Мэг.

Мэг просто наводила на нее ужас.

Вики было сорок пять.

Мэг – двадцать восемь.

Они обе были высокими женщинами, под метр восемьдесят, ширококостными, у обеих были громкие голоса и обе умели отстоять свое мнение. Они придерживались матриархальных взглядов и были властными.

Тем не менее в присутствии Мэган Вики чувствовала себя ничтожеством и полной дурой.

Сейчас этот страх проявлялся в неистовой дрожи и лихорадочном поте, выступившем при звуке шагов Мэг рядом с входной дверью, и Вики довольно грубо вытерла шоколад с улыбающегося личика Молли. Мэган отсутствовала ровно час, ни минутой больше, ни минутой меньше. Вики с трудом понимала, зачем говорить, что ты хочешь вздремнуть, когда на самом деле собираешься просто лежать, периодически поглядывая на часы.

– Проходи, проходи!

Вики усадила малышей в гостиной смотреть «Телепузиков». Из-за этого на лице у Мэган, казалось, промелькнула досада, но она выглядела очень уставшей и оставила их перед телевизором, проследовав за Вики в кухню.

Все остальные еще спали: Лорри, девочки и Бетан.

Таким образом, единственными, кто уже бодрствовал, были Мэган и Вики. Вики заварила свежего чаю и открыла пакет с круассанами.

Мэган посмотрела на них с подозрением.

– Когда вы их купили?

Вики терпеливо улыбнулась. Мэг всегда считала, что все продукты в этом доме были просроченными, сгнившими, с невидимым налетом плесени, полными извивающихся мучных червей и вредных смертоносных бактерий.

– Вчера, – добродушно ответила Вики.

Мэган кивнула и взяла один.

– Этот дом… – начала она, неловко оглядывая себя. – Господи, с каждым разом, когда я приезжаю сюда, мне становится все хуже и хуже.

– Ну, – проговорила Вики как можно более спокойно, – ты же понимаешь, с тех пор как дом пришлось разделить, стало меньше свободного пространства, а твоя мама не может смириться… – Она замолчала, чувствуя, что чаша ее терпения почти переполнена и она начинает терять самообладание. – Хотя должна сказать в ее защиту, что за последнее время несколько мешков она все же выбросила. Тюки с одеждой она отдала в благотворительный магазин. – Вики нервно потерла локти. Разумеется, Вики немного лукавила, поскольку сделала это сама, пока Лорри была на приеме у врача по поводу облысения (практически за одну ночь у нее на голове образовалась лысина размером с монету). При этом Вики так нервничала, как будто совершала какое-то тяжкое преступление и на нее были направлены объективы дюжины камер, транслирующих изображение прямо в голову Лорри. Возможно, через образовавшуюся лысину.