Охотники и жертвы - Райчел Мид

Однако ее рука продолжила движение, будто Лисса не слышаламеня. Госпожа Карп замерла, точно статуя, ее белое лицо в темноте напоминалолицо призрака. Пальцы Лиссы погладили крылья ворона.

— Лисс! — повторила я и рванулась вперед, чтобыоттащить ее.

Внезапно на меня нахлынуло странное ощущение — спокойствия,исполненного красоты и жизни. Ощущение было настолько сильно, что яостановилась. Потом ворон задвигался. Лисса негромко вскрикнула и отдернуларуку. Мы обе смотрели на птицу, широко распахнув глаза.

Ворон медленно захлопал крыльями, пытаясь подняться. Когдаэто ему удалось, он повернулся к нам и уставился на Лиссу взглядом, казавшимсяслишком умным для птицы. Я не сумела через нашу связь понять ее реакцию. Этопродолжалось, казалось, целую вечность, затем ворон оторвал от нее взгляд, поднялсяв воздух, и сильные крылья унесли его прочь.

Осталось лишь затихающее вдали шуршание листьев.

— О господи! — прошептала Лисса. — Что сейчаспроизошло?

— Черт его знает, — ответила я, стараясь скрытьсвой ужас.

Госпожа Карп подошла к Лиссе, схватила ее за руку и с силойразвернула к себе. Я мгновенно оказалась рядом, готовая действовать, еслиПсихованная Карп попытается сделать что-нибудь не то, хотя даже меняподташнивало от мысли нанести вред учительнице.

— Ничего не произошло, — с диким выражением в глазах,тоном убеждения произнесла госпожа Карп. — Слышите? Ничего. И вы нерасскажете никому никому — о том, что видели. Обещайте мне. Обещайте, чтоникогда даже не будете снова обсуждать это.

Мы с Лиссой обменялись смущенными взглядами.

— Хорошо, — прокаркала госпожа Карт и слегкаослабила хватку. — И никогда не делай этого снова. Если сделаешь, ониузнают. И постараются найти тебя. — Она повернулась ко мне. — Непозволяй ей делать это. Никогда больше.

Во дворе, неподалеку от спального корпуса, кто-то произнесмое имя.

— Эй, Роза? Я, наверно, сто раз окликнул тебя.

Забыв о госпоже Карп и вороне, я посмотрела на Мейсона,который, надо полагать, шагал рядом со мной к спальному корпусу, пока япребывала в стране воспоминаний.

— Извини, — промямлила я. — Я не заметила.Просто… ммм… устала.

— Перевозбудилась вчера вечером?

Я с прищуром посмотрела на него.

— Ничего такого, с чем я не в силах справиться.

— Надо полагать — Он засмеялся, хотя, похоже, ему былоне так уж весело. — Скорее, Джесси оказался не в силах справиться.

— Он все делал хорошо.

— Ну, тебе виднее. Хотя лично я думаю, v тебя дурнойвкус.

Я остановилась.

— А лично я думаю, что это не твое дело.

Он, казалось, разозлился.

— Ты постаралась, чтобы это стало делом всего класса.

— Я же не нарочно!

— Тем не менее это произошло. И Джесси, как известно,трепло.

— Он не станет болтать.

— Ага, — сказал Мейсон. — Потому что он такойпривлекательный и принадлежит к такой важной семье.

— Перестань строить из себя идиота! — взорваласья, — И вообще, тебе-то какое дело? Ревнуешь, что я была не с тобой?

Его лицо вспыхнуло, вплоть до корней рыжих волос.

— Мне просто не нравится, когда о тебе говорят гадости,вот и все. Тут же появилось множество грязных шуток. Тебя называют шлюхой.

— Плевать как меня называют.

— А, ну да. Ты же у нас такая крутая. Тебе никто ненужен.

Я остановилась.

— Не нужен, да. Я — одна из лучших среди новичков вэтой хреновой школе. И мне не нужно, чтобы ты галантно кидался защищать меня.Нечего обращаться со мной, словно я какая-нибудь беспомощная девчонка.

Я торопливо зашагала дальше, но он нагнал меня, огорченныйтем, что в его услугах не нуждались.

— Послушай… Я не хотел расстраивать тебя. Простобеспокоюсь о тебе.

Я издала резкий смешок.

— Серьезно, — продолжал он. — Послушай… Ясделал кое-что для тебя. Пошел вчера вечером в библиотеку и поискал, что таместь о святом Владимире.

Я снова остановилась.

— Правда?

— Да, но там сказано об Анне. Все носит общий характер.Просто рассказывается, как он исцелял людей, стоящих на краю или даже за граньюсмерти.

Последние слова задели больное место.

— Было… Было там что-нибудь еще? — запинаясь,спросила я.

Он покачал головой.

— Нет. Тебе, скорее всего, нужен первоисточник, ноздесь их нет.

— Первоисточник? Это еще что такое?

Усмешка расплылась по его лицу

— Ты что, только тем и занимаешься, что пишешь записки?Мы совсем недавно говорили о первоисточниках на уроке Эндрю. Это книги из тоговременного периода, который тебя интересует. Книги, написанные нашимисовременниками, вторичны. А еще лучше, если бы тебе удалось найти что-нибудь,написанное самим Владимиром. Или кем-то, кто реально знал его.

— Ха! Ладно. А ты у нас, выходит, гений?

Он легонько ткнул меня в плечо.

— Я просто обращаю внимание на то, что про исходитвокруг, вот и все. А ты нет. Ты многое упускаешь. — Он нервноулыбнулся. — И послушай… Я правда сожалею о том, что сказал. Просто я…

«Ревную», — мысленно закончила я Это было видно по егоглазам. Почему я никогда не замечала этого прежде? Он сходит по мне с ума, а яничего не вижу. И впрямь, многое упускаю.

— Все нормально, Мейс. Забудь. — Яулыбнулась. — И спасибо, что потрудился ради меня.

Он улыбнулся в ответ, и я вошла внутрь, сожалея, что неиспытываю к нему тех же чувств.

— Тебе понадобится что-нибудь из одежды. —спросила Лисса.

— А?

Я скользнула по ней взглядом. Мы ждали начала урокаславянского искусства мистера Надя, и я прислушивалась к тому, как Мия вразговоре с одной из подруг категорически опровергает слухи о своих родителях.

— Никакие они не слуги! — явно расстроенная,воскликнула она, попытавшись придать лицу высокомерное выражение. —Практически они советники. Дроздовы ничего не решают без них.

Я с трудом подавила смех, а Лисса покачала головой.

— Слишком уж ты радуешься по этому поводу.

— Потому что есть чему радоваться. О чем ты только чтоспросила меня?

Я рылась в своей сумке, ища губную помаду. И состроилагримасу, найдя ее. Там почти ничего не осталось. И где мне раздобыть новую?