Звезда Козодоя - Миядзава Кэндзи

— Ну же, осталось чуть-чуть. Давай! Дойдем до вершины, там и снега нет, и дорога прямая. Идем же! Ничего страшного. Скоро нас провожатый с лошадью догонит. Не плачь. Пойдем потихоньку, — сказал Итиро, заглянув в лицо Нарао.

Нарао вытер слезы и засмеялся. Снежинка, упав на щеку Нарао, сразу же растаяла, от этого у Итиро почему-то защемило сердце. Теперь Итиро пошел впереди. Дорога стала менее крутой, да и снег валил вроде не так густо. И все же снегоступы вязли в сугробах.

Они уже подходили к вершине гребня, по обеим сторонам дороги стали попадаться огромные черные валуны, покрытые снегом.

Мальчики молча брели, стараясь не поддаваться страху. Итиро потряс шарф и счистил с себя снег.

Наконец-то, вершина!

— Пришли, пришли. Дальше прямая дорога. Нарао!

Итиро обернулся и посмотрел на брата. Раскрасневшийся Нарао радостно смеялся, глубоко вдыхая ртом воздух. Мелкий снег по-прежнему сыпался сверху.

— Лошадь, наверное, уже на полпути к нам. Давай покричим.

— Давай.

— Раз-два-три. Эй-эй-эй!!!

Их голоса растворились в воздухе, они не услышали ни ответа, ни эха. Небо вдруг стало еще темнее, а снег закружился! еще быстрее.

— Пойдем дальше. Через полчаса будем уже внизу, — сказал Итиро и зашагал дальше.

Вдруг послышался свист, налетел порыв ветра. Снег, словно мука, сеял и кружился, не утихая ни на секунду, леденящий ветер задувал под полы пальто. Братья, закрыв лица руками, остановились. Ветер, казалось, снова утих, и они уже собрались продолжить путь, как налетел новый вихрь, еще сильнее прежнего. Ветер выл, как чудовищная флейта, поземка мела по земле, сбивая с ног.

То, что они приняли за вершину, оказалось совсем не вершиной. Нарао испуганно цеплялся за Итиро. Они еще раз оглянулись назад. Как только ветер затих, Итиро вновь двинулся вперед, но позади был сплошной мрак. Нарао лишь беззвучно плакал и, пошатываясь, плелся за братом.

Снега уже навалило по самые щиколотки. Кое-где образовались сугробы, и идти стало трудно. Но Итиро шел вперед, Нарао старательно ступал по его следам. Итиро то и дело оборачивался назад, но братишка отставал все больше и больше. Засвистел ветер, снег взметнулся вверх, Итиро приостановился, а Нарао мелкими шажками подбежал к брату и уцепился за него.

Они не прошли еще и половины перевала. Сугробы становились все выше, и дети вязли в снегу.

Перебираясь через один из сугробов, Итиро споткнулся и упал в снег. Сугроб оказался слишком глубоким — руки и ноги Итиро увязли в снегу, он с трудом поднялся, хрипло рассмеявшись, а Нарао от страха расплакался.

— Со мной ничего не случилось, Нарао. Не плачь, — сказал Итиро и вновь двинулся вперед.

Однако теперь в сугробе увяз Нарао. Он не смог выбраться, и, скорчившись, плакал. Итиро бросился к нему и вытащил из снега. Затем отряхнул его и спросил:

— Можешь идти? Осталось совсем немного.

— Да, — сказал Нарао, однако в глазах его стояли слёзы, губы кривились, и он остановившимся взглядом смотрел куда-то вперед.

Снег валил все сильнее, ветер дул все яростней. Братья побежали, но их сбивало с ног. То Итиро упадет, то Нарао. Они уже не разбирали, где дорога, а где снежная целина. А когда оба встали и пошли дальше, показался огромный черный утес, которого прежде на этом месте не было.

Снова подул ветер. Снег крутился, как пыль, как песок, как дым. Нарао даже закашлялся.

Но дороги не было. Они уткнулись в утес.

Итиро обернулся. Их следы четко отпечатались на снегу.

— Мы пошли не туда. Надо вернуться, — крикнул Итиро, резко схватил Нарао за руку и бросился было бежать, но почти сразу упал.

Нарао разревелся.

— Не плачь. Подождем, пока кончится метель. Только не реви, — сказал Итиро. Он остановился возле утеса, обняв Нарао.

Ветер завывал, как бешеный. Братья хватали ртом воздух, а снег все сыпался и сыпался на них.

— Не вернемся, мы никогда не вернемся, — сказал Нарао, плача. Его голос унес ветер. Итиро подтянул повыше шарф и крепко обнял брата.

Теперь мы умрем от снега и ветра, подумал Итиро. Четкие картины, будто высвеченные ярким фонарем, промелькнули перед его глазами. Однажды на Новый год их пригласили к родственникам и угостили мандаринами. Нарао поспешно запихнул в рот один мандарин и сразу же потянулся за другим. Тогда Итиро с укоризной посмотрел на брата. Потом перед глазами всплыли маленькие, красные от холода пальчики Нарао. Дышать стало тяжело, словно они выпили яду. Итиро и не заметил, как они упали в снег. Он еще крепче обнял брата.

Они погрузились в сон. Колючий, как иглы, рассыпчатый снег постепенно растаял. Нарао куда-то исчез, а Итиро в одиночестве брел в тумане сквозь какую-то чащу.

Окружающие предметы казались расплывчатыми в желтом свете — не поймешь, то ли ночь, то ли день, то ли вечер. Вокруг росла полынь, черные заросли шевелились, словно живые существа.

Итиро осмотрел себя. Откуда на нем такая одежда? Откуда взялись эти серые лохмотья, — удивился он. Ноги были босые, и, похоже, он уже давно бродил здесь, потому что ступня были порыты глубокими, кровоточащими ранами. Грудь и живот пронзала такая страшная боль, что казалось, его сейчас разорвет на две половинки. Итиро стало так страшно, что он расплакался во весь голос.

Где же он? Ни звука, ни эха. Даже небо зияло над головой, как дыра. Чем больше он смотрел вверх, тем больше его брала жуть. Ноги зажгло, как огнем.

— Нарао! — закричал Итиро, опомнившись.

— Нарао! — зарыдал Итиро, подняв голову в темно-желтое небо.

Но вокруг стояла тишина, ни звука в ответ. Итиро обуял такой ужас, что, забыв о боли в ногах, он побежал. В тот же миг поднялся ветер, лохмотья на Итиро, затрепетали. От мысли, что он тут один, совершенно один в этих ужасных лохмотьях, ему стало грустно и нестерпимо страшно.

— Нарао! — еще раз прокричал Итиро.

— Братец! — донесся издалека тихий-тихий голос.

Итиро стремглав кинулся на голос. Сквозь слезы он несколько раз крикнул: «Нарао! Нарао!». Голос Нарао то еле доносился издалека, то совсем пропадал.

Ноги Итиро жгло огнем, но он даже не чувствовал боли. Сочащаяся кровь каким-то синеватым отливом зловеще поблескивала на свету.

Итиро все бежал, бежал и бежал.

И тут, прямо перед ним появился призрачный силуэт — он то появлялся, то исчезал, как пламя свечи на ветру.

Это был Нарао. Он плакал, закрыв лицо руками. Итиро подбежал к нему. Ноги его подкосились, и он рухнул на землю. Совпав последние силы, он поднялся и хотел обнять Нарао. А Нарао то исчезал, то появлялся вновь, да так стремительно, что Итиро не мог сфокусировать на нем взгляд. Наконец, ему удалось крепко прижать к себе Нарао.