Очаровательная дикарка - Николь Джордан

— Нет, для извинения этого легкого поцелуйчика вряд ли будет достаточно. Мое уязвленное самолюбие требует более серьезного лекарства. Оно все еще причиняет мне ужасную боль.

— В таком случае вам придется научиться жить с этой болью и дальше, ибо я понятия не имею, как вылечить вашу болезненную гордыню…

Его глаза оживились.

— Я научу тебя, как это сделать.

Крепко обняв Элеонору и неотрывно глядя ей в глаза, Дэймон опрокинул девушку на спину, так что верхняя часть ее тела распласталась на кровати, а ноги остались на его бедре. Скованная гипнотической силой его взгляда, Эль не могла пошевелиться, пульс отдавался бешеными ударами в горле, и когда виконт впился в ее губы глубоким, страстным поцелуем, Элеонора перестала дышать… Его язык медленно и жадно скользил, лаская ее рот, доводя ее до полуобморочного состояния. Элеонора в изнеможении застонала.

Внезапно оторвавшись от нее, Дэймон приподнял голову так, чтобы видеть ее лицо.

— Ну что, я был прав, это настоящий костер… — прошептал он, и его голос стал еще более хриплым.

Да, конечно, это был настоящий костер… Тлеющие угольки в ее груди за минуту вспыхнули ярким пламенем.

Больше ничего, не говоря, Дэймон снова наклонился к ней, чтобы продолжить горячие ласки. Элеонора понимала, что было полным безумием отвечать ему тем же, но она совершенно потеряла голову. Как она могла сдерживать себя, когда его нежность вызывала в ней столько неудержимых эмоций?.. Как можно было бороться с ощущениями, которые доводили ее почти до потери сознания, и вызвать которые в ней мог только он, Дэймон. Он целовал ее так, что девичья стыдливость и покорность с каждой лаской теплых губ превращались в бесстыдное женское желание.

Что и говорить, утопать в безумных, опустошительных поцелуях любовника — мечта каждой женщины. Для Элеоноры это было райским наслаждением — утопать в поцелуях Дэймона. Его губы гладили, играли с ее губами, обжигали, возбуждали, заставляли забыть обо всем на свете, в то время как язык с неутомимой страстью ласкал ее рот изнутри.

Дэймон еще крепче прижал ее к себе, так, что их тела, казалось, слились воедино. Теперь она чувствовала его всего — упругие мышцы, сильные длинные ноги, горячее дыхание, вырывающееся из груди, все его напряженное мощное тело, и из последних сил пыталась сопротивляться желанию, раствориться в этом океане наслаждения от его близости. Грудь налилась от переполнявшего ее восторга и чувственного возбуждения, и совершенно незнакомая доселе сладкая боль разливалась пьянящим вином по всему ее юному существу.

Дэймон все плотнее сжимал кольцо объятий, исступленно целуя Элеонору так, как будто хотел с помощью этих поцелуев познать все тайны, которые хранила ее душа. От запаха и вкуса его губ закипала кровь, и пульс стучал сто раз в минуту. Его дерзкая рука вновь скользнула к ее груди, сжав длинными пальцами горячий холмик и вызвав новую волну упоительного наслаждения.

Последним усилием воли, тяжело вздохнув, Элеонора оторвалась от его опьяняющих поцелуев. Теплая ладонь все еще продолжала властно ласкать ее грудь, но девушка решительно схватила его за запястье, заставив остановиться.

— Дэймон, все зашло слишком далеко, — неровным голосом произнесла Элеонора.

Он слегка приподнял брови.

— Неужели? Но тебе ведь нравятся мои ласки, Эль.

— Нет, нет, нет…

— Тогда почему же твои соски так призывно проступают сквозь батистовую сорочку? Можешь, что угодно говорить, дорогая моя, но твое тело полностью выдает тебя.

Она робко опустила голову. Свеча отбрасывала тусклый свет, и Элеонора с ужасом увидела, как предательски под тонкой кружевной сорочкой проступают две прелестные маленькие упругие бусинки. Кровь моментально прилила к лицу девушки, покрыв щеки ярким стыдливым румянцем.

— Это ужасно, что ты видишь меня в этой полупрозрачной сорочке…

Он весело ухмыльнулся.

— Я бы предпочел, чтобы на тебе вообще ничего не было. Его рука решительно потянулась к маленьким пуговицам у нее на груди и расстегнула их одну за другой. Элеонору трясло от страха и неконтролируемого возбуждения, от его неотразимой настойчивости, но сил оттолкнуть этого коварного соблазнителя явно не хватало. Нахальные пальцы продолжали расстегивать сорочку, пока грудь Элеоноры полностью не обнажилась. Это уже было совершенным безумием — позволить ему раздеть ее почти до пояса… Несколько мгновений Дэймон жадно любовался белоснежными девичьими холмиками, а потом захватил пальцами две упругие вершины, дразня умелыми движениями опытного змея-искусителя нежные возбужденные бутоны. Ее веки закрылись, из груди вырвался протяжный стон. И это еще больше распалило его. Он исступленно одаривал ее бурными ласками до тех пор, пока она не стала изнемогать от страсти. Но Дэймону этого явно было мало.

— Я хочу почувствовать вкус твоего тела, — прошептал он приглушенным, хриплым голосом, касаясь губами ее шеи.

Элеонора, полуживая, как сквозь сон, силилась понять смысл того, что он ей говорит.

— Почувствовать вкус?

Его горячее дыхание продолжало обжигать ее.

— Я изголодался по тебе, Эль. Клянусь всеми святыми, нет ничего приятнее на вкус, чем твое тело.

Она, улыбаясь, уперлась ладонями в его плечи, попытавшись удержать его на расстоянии.

— Не говорите ерунды, для этого у вас есть первоклассный повар.

Дэймон на мгновение отстранился и удивленно взглянул на нее.

— Откуда ты знаешь о моем поваре?

— Слухи.

— Ты слушаешь бездельников, которые шушукаются обо мне? «Еще как слушаю…» — подумала Элеонора.

— Как я могу не слушать, если весь Лондон только и делает, что говорит о вас.

Слабая улыбка коснулась его губ.

— Ты действительно хочешь сейчас обсудить моего повара?

— Я же сказала вам, что вообще не хочу ничего с вами обсуждать.

— Хорошо, тогда просто помолчи, любимая…

Он нежно положил руки на ее обнаженные груди, оставив открытыми лишь возбужденные соски, и легко дотронулся губами до одного из них. Элеонора непроизвольно ахнула. Дэймон никогда еще не позволял себе таких вольностей. Прикосновение его нежных губ вызвало новую волну тепла по всей коже, а когда девушка впервые почувствовала ласку языка на своем набухшем соске, она чуть не задохнулась от неизведанного ощущения.

Сомкнув губы над упругим бутоном, Дэймон слегка втянул его в себя. Элеонора тут же изогнула спину в сладостной истоме, и спазм наслаждения опять прокатился по всему телу.

— Дэймон, не надо, умоляю вас, — в изнеможении произнесла Эль.

Ей казалось, что она не вынесет этой сладкой пытки. Однако он не собирался останавливаться, продолжая дразнить девичью грудь языком, чуть покусывая и нежными умелыми движениями губ ритмично вбирая в себя набухшую плоть.