Подземный мир. Нижние этажи цивилизации - Уилл Хант

Этот вид только что открыл Джон Лонгино, коллега Чинкеля по Университету Вечнозеленого штата в Вашингтоне[56]. Вид Stenamma alas, объяснил Чинкель, постоянно выдерживал осаду со стороны другого, весьма воинственного вида — кочевых муравьев. Чтобы защитить себя от их атак, муравьи разработали любопытную тактику. «Рядом со входом в гнездо они держат наготове камешек нужного размера, — рассказал ученый. — Когда нападают кочевые муравьи, колония отступает в гнездо. Последний из муравьев закрывает вход камешком».

Муравьи вида Stenamma alas; предоставлено Джоном Т. Лонгино

Вскоре после отъезда из Таллахасси я написал электронное письмо Джону Лонгино. Свой ответ он сопроводил фотографиями гнезд Stenamma alas: рядом со входом в каждое лежало по камешку. Прилагалось и фото муравья — видимо, он шел последним, когда колония заходила в укрытие во время атаки: теперь он закрывал камешком вход в лабиринт. Лонгино сообщал: на прошлой неделе он поговорил с Чинкелем, вид Stenamma alas теперь называют «каппадокийский муравей».

Однажды вечером, 18 декабря 2004 года, в деревушке Мадиран на юго-западе Франции мужчина по имени Жан-Люк Жозуа-Верж забрел в туннели заброшенной грибной фермы и потерялся там. Жозуа-Вержу было сорок восемь лет, он работал в местном центре помощи инвалидам и страдал хронической депрессией. Оставив дома жену и четырнадцатилетнего сына, он сел в машину и отправился в предгорья, прихватив с собой также бутылку виски и упаковку снотворного. Он припарковал свой Land Rover в широком туннеле, ведущем в пещеру включил фонарь и побрел в темноту. Система туннелей, которые изначально были прорублены в известняковых холмах, когда строили меловой карьер, включала лабиринт общей длиной пять миль, состоящий из глухих коридоров, петляющих проходов и тупиков. Жозуа-Верж шел прямо, в какой-то момент повернул, затем повернул снова. Свет от фонаря становился всё более тусклым, пока батарейка наконец совсем не села; вскоре после этого, с трудом продвигаясь по какой-то хлюпающей жиже, он потерял ботинки — они потонули в грязи. Жозуа-Верж побрел по лабиринту босиком, ощупью, тщетно отыскивая выход из темноты.

Днем 21 января 2005 года (стало быть, через тридцать четыре дня после того, как Жозуа-Верж бесследно скрылся в туннеле) трое молодых людей решили прогуляться по заброшенной грибной ферме. В темном туннеле, буквально в двух шагах от входа, они обнаружили пустой внедорожник, дверь водителя была открыта. Ребята вызвали полицию, которая немедленно направила на ферму поисковую команду. Через полтора часа в пещере, в каких-то шестистах футах от входа, спасатели обнаружили незадачливого путешественника. Мужчина был бледен как полотно, чрезвычайно отощал, успел обрасти длинной, всклокоченной уже бородой, — и он был жив!

Впоследствии, когда об истории спасения Жозуа-Вержа пронюхала пресса, его прозвали «le miraculé des ténèbres» — «чудо из темноты».

Этот счастливец щедро потчевал журналистов рассказами о времени, проведенном на грибной ферме; по накалу страстей они не уступали самым пронзительным воспоминаниям попавших в беду альпинистов или жертв кораблекрушения, оказавшихся на необитаемом острове. Он питался глиной и гнилой древесиной, которую, стоя на четвереньках, откапывал из грязи; пил воду, сочившуюся с известнякового потолка, иногда прямо со стен. Чтобы уснуть, он заворачивался в куски старого брезента, оставленные грибными фермерами. Слушателей поражало описание состояния, резких и неожиданных колебаний настроения, которые претерпевал Жозуа-Верж.

Временами, как можно было ожидать, его охватывало глубокое отчаяние; из найденной им веревки он смастерил петлю, «на случай, если положение станет невыносимым». Но были и другие моменты, рассказывал Жозуа-Верж, когда, гуляя в темноте, он погружался в медитативное созерцание, ум успокаивался, позволяя себе поразмышлять; смирялся с собственной потерянностью и бродил по туннелям без маршрута, испытывая странное умиротворение и чувство отрешенности. Он ходил по лабиринту часами и, говорил он, «пел песни».

Когда я впервые прочел историю о Жане-Люке Жозуа-Верже и его загадочном и амбивалентном опыте пребывания в замкнутом пространстве, я вспомнил о неудачной вылазке, предпринятой мною в Париже за пару лет до всех этих событий. Вместе с двумя приятельницами, Селеной и Осой, я решил спуститься в катакомбы, чтобы пройти по стопам местного жителя, который однажды в XVIII веке отправился в каменоломни и бесследно исчез. В 1793 году Филибер Аспер, шестидесятилетний сторож больницы Валь-де-Грас, спустился под землю в поисках погреба близлежащего монастыря, где, по слухам, находилось потайное хранилище превосходного ликера шартрез. Аспер заблудился, и одиннадцать лет спустя его труп нашли в алькове под бульваром Сен-Мишель. В память о покойном на месте его обнаружения установили надгробный камень.

Стив Данкан

В ПАМЯТЬ О ФИЛИБЕРЕ АСПЕРЕ, ЗАБЛУДИВШЕМСЯ В ЭТОЙ КАМЕНОЛОМНЕ 3 НОЯБРЯ 1793 ГОДА, НАЙДЕННОМ ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ И ПОГРЕБЕННОМ ЗДЕСЬ ЖЕ 30 АПРЕЛЯ 1804 ГОДА

Бодряще-морозным декабрьским вечером, присев на корточки перед входом в катакомбы и готовясь пробираться вниз, я рассказывал девушкам, что катафилы избрали Филибера Аспера своим святым покровителем. В ходе каждой вылазки в катакомбы полагается навестить его могилу; там оставляют цветы, церковные свечи, бокалы с вином и даже небольшие произведения искусства. Мы запланировали последовать их примеру: дойти до надгробия Филибера и тем же путем вернуться, — таким образом, вся вылазка должна была занять несколько часов. На следующее утро у Селены и Осы были занятия — они обе учились в школе клоунского мастерства. Около восьми вечера, вооруженные небольшой сумкой с провизией для нашей прогулки — буханка хлеба, бутылка вина и бутылка воды, — мы пробрались через входной лаз и оказались в лабиринте, простиравшемся на две сотни миль вокруг.

Я был «штурманом» экспедиции, причем, как я понимаю теперь, абсолютно некомпетентным. В Париж я добрался незадолго до нашего спуска — то было за много лет до подземного путешествия вместе со Стивом Данканом — и успел побывать в катакомбах лишь однажды. У меня на руках была копия карты каменоломен, которую мне одолжил исследователь по прозвищу Тесак, но до означенного дня я не пользовался ею по прямому назначению. Тесак кратко обрисовал, где находятся основные ориентиры, включая вход, не обозначенный на карте. Инструктаж был поверхностным, мне стоило расспросить подробнее, но тогда я почему-то решил, что сориентируюсь прямо на месте, под землей.