Повседневная жизнь европейских студентов от Средневековья до эпохи Просвещения - Екатерина Глаголева

В Монпелье студенты избирали из своих рядов прокурора — официальное лицо с отличительным знаком в виде жезла, который заведовал университетскими финансами. По уставу 1534 года прокурор имел право отчитывать нерадивых преподавателей. Жалованье учителям выдавалось лишь в том случае, если у прокурора не было к ним претензий. В 1550 году должность прокурора отменили, заменив его четырьмя советниками из числа бакалавров; собирать вступительные взносы поручили сторожу университетской церкви. Однако сами студенты занимали активную позицию. Феликс Платтер вспоминал, как в ноябре 1556 года студент-земляк по фамилии Хохштеттер увел его с урока доктора Сапорты на «демонстрацию» против безалаберных наставников: выстроившись в колонну по одному, студенты при шпагах обошли коллегии всех «наций», вызывая своих товарищей. «Отправились к резиденции парламента. Избранный нами прокурор подал жалобу от нашего имени на небрежение, с каким профессора относятся к занятиям, и потребовал осуществления нашего старинного права назначить двух прокуроров, которые будут удерживать жалованье профессоров, не читающих лекций. В свою очередь, доктора подали свою жалобу через избранного ими прокурора. Нашу просьбу удовлетворили; два прокурора были назначены 25 ноября, и всё успокоилось».

Похожий случай, произошедший двумя веками позже в Петербурге, тоже завершился к всеобщему удовлетворению. Студенты университета подали высшему академическому начальству жалобу на нерадение своих наставников. Начальство, как водится, сняло стружку с профессоров, чем и ограничилось; профессора прочитали «слишком умным» студентам несколько лекций, проэкзаменовали их, выдали аттестаты и выпустили на все четыре стороны.

В те далекие времена тонкая грань между студентами и преподавателями временами становилась прозрачной, а то и вовсе растворялась. Вот лишь один пример. Жюльен Вере восемь лет преподавал в Коллегии Аркура, а потом вдруг решил сам сесть на студенческую скамью на медицинском факультете Парижского университета. Это не помешало его избранию в 1573 году прокурором французской «нации» на факультете вольных искусств, а на следующий год — ректором университета, который он представлял на похоронах короля Карла IX. Даже став в 1575 году директором Коллегии Ле-Мана, он продолжал учиться.

Ректор руководил с помощью университетского совета, члены которого избирались «нациями», подразделявшимися на более мелкие ассоциации избирателей; каждая из них делегировала одного-двух «советников». К XII веку такой административный механизм был уже как следует обкатан в ломбардских городах муниципалитетами и ремесленными цехами. В первых итальянских университетах все студенты составляли Генеральный совет, который собирался в церкви или в монастыре для принятия важных решений. Очень скоро право участвовать в этих собраниях было закреплено за учащимися, имеющими степень магистра.

В XV–XVI столетиях делами университета заправлял постоянно действующий совет, который в Англии называли «конгрегацией». В Париже в XVII веке окончательно сложилась «профессорская олигархия»; с утверждением абсолютизма во Франции такая же модель власти была принята и в университетах.

Университетские советы составляли устав, который долгое время существовал в устной форме (самые древние письменные редакции, сохранившиеся в Париже и Оксфорде, относятся к началу XIII века). Поначалу устав состоял из нескольких простых предписаний, относящихся к экзаменам, форме одежды и т. д. Все члены университета торжественно клялись соблюдать устав. Пересмотреть его могла лишь особая комиссия. Во Флоренции этим занималась та же комиссия, которая следила за исполнением и обновлением уставов ремесленных цехов.

В 1208 году папа Иннокентий III издал буллу для преподавателей Священного Писания, канонического права и вольных искусств, напоминая об уложении в отношении костюма, времени занятий и диспутов, похорон покойных учителей. Там говорилось, что каждый магистр должен соблюдать устав университета под угрозой исключения из него после троекратных замечаний со стороны других магистров.

По уставу 1215 года, составленному кардиналом Робертом Керзоном[24], Парижский университет считался объединением магистров и школяров, каждый из которых обладал правами и обязанностями; акцент делался на взаимопомощи. Таким образом, университет, с одной стороны, противостоял не слишком дружелюбному населению, а с другой — местным властям. Кроме того, только взаимовыручка позволяла нормально жить и учиться. Каждый школяр должен был быть прикреплен к учителю, который властен судить его. Школяры и учителя, если у них нет возможности добиться правосудия иным способом, могли поклясться друг другу защищать свои права. По смерти студентов, не оставивших завещания, опись их имущества производил ректор университета.

Устав устанавливал правила и для преподавателей. Чтобы обучать вольным искусствам, необходимо было достичь возраста двадцати одного года, изучать эти науки не менее шести лет и заключить что-то вроде двухгодичного контракта. Чтобы получить кафедру на богословском факультете, кандидату полагалось быть не моложе тридцати лет и изучать теологию восемь лет, причем последние три года специально готовиться к преподавательской деятельности под руководством наставника. Наконец, он должен был быть настолько же высоконравственным, как и высокообразованным. О преподавателях права или медицины не говорилось ничего, вероятно, в силу слабого развития этих дисциплин.

Чтобы стать профессором, нужно было получить лицензию на преподавание, которую выдавал ректор, проэкзаменовав соискателя. Лицензия выдавалась бесплатно и не требовала принесения присяги. Если соискатель был достоин ее, ректор не имел права ему отказать.

В последующих редакциях устава были закреплены более четкие правила, относящиеся к учебе и учебным программам (в них даже вносились списки обязательных и «нежелательных» книг), методам обучения, защите диссертаций и присвоению ученых степеней, а также одежде преподавателей и церемониям похорон учителей и школяров.

В университете Монпелье изначально все доктора имели равное право читать публичные лекции, экзаменовать кандидатов и присваивать ученые степени. Но в 1498 году Людовик XII учредил четыре должности профессоров на жалованье, и постепенно те прибрали к рукам все основные полномочия, стали называться «королевскими» профессорами и удалили остальных докторов — «ординарных», или «читающих». Однако это произошло не сразу, и довольно долгое время все доктора жили вместе, читали лекции, принимали экзамены, становились канцлерами или деканами и занимали в собраниях места по старшинству, в зависимости от даты своего производства в доктора. Лишь в 1554 году «королевские» профессора добились принятия устава, по которому только восемь докторов могли читать лекции и присваивать ученые степени.

В 1636 году канцлер Оксфордского университета Уильям Лод (1573–1645), архиепископ Кентерберийский, упорядочил университетский устав, который после этого сохранялся неизменным до середины XIX века. В отдельной хартии говорилось о привилегиях университетской прессы.