Тёмные времена. Звон вечевого колокола - Илья Куликов

– Тогда я, князь, пошлю туда пять туменов.

– Да, великий царь, и окажешься втянут в большую войну.

Великий царь пристально посмотрел на русского князя. Конечно, князь Василий Ярославович, по всей видимости, понимает реальное положение дел, иначе не говорил бы столь дерзко. Чувствуют на Руси, что пошатнулось многое внутри самой Орды, вот и дерзят. Но голос разума, даже если он звучит дерзко, стоит послушать.

– Твоё предложение, князь?

– Верни тумен назад и скажи, что это я тебя уговорил. Призови Ярослава Ярославовича сюда к тебе. Обратно он вернуться не должен, как и мой старший брат Александр в своё время. Великим князем стану я, и тогда ты сможешь подчинить своей власти и Смоленского великого князя и Литву, не боясь, что в это время Владимир поднимет против твоих баскаков восстание или выступит на помощь им.

– А можно ли верить твоим словам? Ведь даже в своём народе тебя зовут Квашнёй.

– А мой интерес в том, что лучше уж быть под твоей властью, великий царь, чем однажды перейти под власть своих племянников или князей смоленских. Ты правильно сказал, великий царь, в своём народе я прозван Квашнёй из-за того, что никогда не спешу действовать. Мне лучше, чтобы всё оставалось так, как есть.

– Можешь не сомневаться, что я понимаю, о чём ты говоришь. Я ценю, что ты прямо говоришь о своих интересах, не забывая о моих.

– А чтобы доказать мою верность, прими от меня дары эти, великий царь и хан.

Князь Василий позвал своих людей, которые внесли различные дары. Менгу-Тимур улыбнулся. Князь Василий постарался, нечего говорить. Видно, что к этой встрече князь Костромской готовился не один день. Плохо было то, что люди, которые вынашивают столь долго свои планы и которые умеют взвешивать каждый свой поступок, могут быть по-настоящему опасными.

– Ты неглуп, князь, а поэтому я думаю, что великий князь из тебя получился бы неплохой. Но есть тут одна проблема. Ярослав Ярославович может не прийти ко мне в Орду.

– Великий царь, независимо от того, чем закончится дело у Ярослава с Новгородом, он обязательно вызовет меня к себе и потребует ответа. Я перед ним повинюсь и предложу отказаться от своих прав на великое княжение. Этим я уговорю его ехать к тебе вместе со мной самому, чтобы утвердить на Руси новую систему наследования. По ней его наследником стать должен буду не я, а сын его Святослав. Ради того, чтобы скрепить это всё ханской грамотой, великий князь поедет к тебе с большими дарами.

– Я буду рад такому течению событий, князь.

Вновь звонил вечевой колокол, и вновь спешили на вече все мужи Новгорода. Вече созвал посадник Павша Ананьевич.

– Новгородцы, – обратился старый посадник к простому люду, – на подходе рать великого князя Ярослава, а с ним множество других князей и людей с ними немерено. Лишь один князь – Василий Ярославович – поехал в Орду к великому царю и хану убеждать его не посылать на нас воинов, но чем кончится его поездка, пока неясно. Новгородцы! Настаёт тот день, когда мы должны единой стеной встать на защиту Святой Софии и Отца Городов Русских!

Новгородцы молча слушали своего посадника, так как каждый понимал, что кроется за его словами. Когда Павша Ананьевич закончил свою речь, то к народу обратился Ефим Ануфриевич.

– Новгородцы, я, как и говорил, возьму топор свой и пойду на защиту города нашего. И пусть я не обученный ратник, но я люблю вас, новгородцы, и с оружием в руках буду доказывать это!

– В тысяцкие Ефима! – заревел народ. – Хотим Ефима в тысяцкие!

– Нет, новгородцы, ратным премудростям я не обучен, а посему и тысяцким быть не могу! Не просите даже! А вот с топором в руках за землю новгородскую стоять буду!

– А кто поведёт нас, посадник?

– А я сам вас без тысяцкого поведу! Тысяцкий наш Ратибор, сказывают, сейчас супротив нас силу монгольскую ведёт.

– Любо, посадник-батюшка, любо! – вопил простой люд. – Веди нас на Ярослава!

– Но прежде всего город надо укрепить, а посему пусть все, кто в силах работать, будут своими сотнями возводить высокий тын с двух сторон города. Всё имущество снесём в центр города, а сами умрём за наш Новгород!

Народ ревел, хотя многие и представить не могли, насколько жалкими они будут супротив ратников великого князя.

– А ещё, новгородцы, позовём мы на помощь против Юрки Паскуды пригороды наши – Ладогу и Псков! Придёт к нам князь Довмонт со своими ратниками, и тогда мы ещё посмотрим, как великий князь запоёт.

Одно только упоминание имени Довмонта заставило и так разгорячённую и пьяную от отваги толпу реветь ещё громче.

– С нами Довмонт, с нами Ладога, что нам великий князь и Юрка Паскуда! Он и от этой сечи сбежит! – ревел простой народ. – Посылаем гонца в Псков немедля! Зовём Довмонта!

Павша Ананьевич приосанился, и в его неглупой голове промелькнула мысль, что, будь он лет на пятнадцать помладше, можно было бы и о княжеском достоинстве подумать. Но посадник понимал, что годы его уже немалые, и отогнал эту мысль.

Именитые люди Новгорода слушали, как проходило вече, и каждый завидовал хитроумному посаднику, который умудрялся, словно настоящий змей, всегда выходить из-под удара.

– А знаешь, что ему сказала ведьма Ядвига перед смертью? – спросил боярин Антон Васильевич Марткинич у боярина Варфоломея Ильича. – Она сказала, что он будет изгнан.

– Ага, – отозвался боярин Варфоломей Ильич, – а ещё она сказала, что мы все умрём! Вот этот старый дурак нас на смерть и ополчает! Знаешь, сколько у великого князя силы?

– И сколько?

– Двести тысяч. С ним только татар десять туменов, да литовцы со смоленскими полками, да суздальская рать и переславская, да ещё владимирские ратники. Приходит смерть наша, Антон Васильевич. Сбывается предсказание Ядвиги-литовки, а всё это потому, что надо было не мечом её протыкать, а на кол посадить. Лучше осиновый. И чтоб она сама в муках издохла. А Павша Ананьевич её мечом. Нормальный человек сразу издохнет, а ей дьявол силы дал всех нас проклясть!

– Да не может с ним быть двести тысяч. Я слышал, что только тринадцать тысяч и один тумен татар. Мы и больше собрать сможем!

– Не знаю, не знаю, боярин. Может, и не двести, конечно, но поверь мне, Новгород падёт!

Рать великого князя, конечно же, не насчитывала двухсот тысяч. В ней едва ли было больше десяти тысяч, но и эта сила была немалой. От тысяцкого Ратибора сначала пришла весть о том, что великий царь и хан дал ему десять тысяч всадников, но после этой пришла и другая, в которой Ратибор сообщал, что рать вернулась обратно и он проследовал вместе с ней к великому царю и хану, чтобы постараться ещё раз убедить послать её на Новгород. Получалось, что даже если хан и пришлёт своих ратников, то это будет не раньше весны.