Нерон - Игорь Князький

Взамен сражениям вооруженных людей на аренах Нерон предложил римлянам пляски воинов и здесь вновь прибег к греческому опыту. Римлянам были продемонстрированы воинские пляски отборных эфебов, молодых воинов-греков. Дабы все увидели, сколь высоко цезарь оценил танцевальное мастерство отважных эфебов, он после представления лично вручил каждому из них грамоту на римское гражданство.

К сожалению, не все представления на греческий манер оставались бескровными. Театрализация мифа об Икаре и Дедале оказалась столь же трагической, как и сам мифологический сюжет. «Икар при первом же полете упал близ императора и своею кровью забрызгал и его ложе, и его самого».[105]

Не все представления на греческий лад были и благопристойны. В одной из эллинских плясок во время представления, данного Нероном римлянам, инсценировался миф о Пасифае. Напомним, согласно греческой мифологии, Пасифая была женой царя острова Крит Миноса. Бог моря Посейдон, прогневавшись на Миноса, изобрел для него страшную кару: Пасифая воспылала статью к быку! По иной версии, правда, сама Пасифая была столь страстной натурой, что действительно влюбилась в быка и родила от него ребенка с бычьей головой — знаменитого Минотавра.[106]

В данном Нероном зрелище «в одной из этих плясок представлялось, как бык покрывал Пасифаю, спрятанную в деревянной телке, — по крайней мере, так казалось зрителям».[107]

Здесь должно заметить, что подобного рода зрелище вовсе не представлялось людям Римской империи той поры чем-то из ряда вон выходящим. В знаменитом повествовании II века о юноше, силою волшебства превращенном в осла, но сохранившем человеческий разум — сюжет повести «Лукий, или Осел», принадлежащей перу Лукия Патрского,[108] и известнейшего античного романа Апулея[109]«Метаморфозы, или Золотой осел», — прямо описывается эпизод публичного «бракосочетания» осла и женщины: для развлечения публики в театре осел должен овладеть преступницей, приговоренной к смерти — осужденной на съедение дикими зверями. И вот как должно было выглядеть такого рода представление (повествование ведется от имени юноши, превращенного в осла):

Разумеется, гротескность этой сцены очевидна, но фантастичен в ней прежде всего осел с человеческим разумом, злосчастный юноша Лукий, жертва волшебства. Но то, что подобного рода представление было возможно, особых сомнений не вызывает. Кстати, зрелище пляски, имитирующей страсть Пасифаи к быку, которое было представлено Нероном римлянам, выглядело все же поскромнее, чем то, что представлялось на тему «ослиной Пасифаи» в самой Греции. У Апулея ведь действие происходит в славном Коринфе. Впрочем, такого рода представления давались Нероном нечасто; страстью его, подлинной и всеобъемлющей любовью был настоящий театр, подлинно высокое искусство!

Начать свои публичные выступления Нерон решил с пения. Петь в узком кругу для немногих слушателей казалось ему делом для истинного артиста бессмысленным. Он многократно повторял по этому поводу греческую пословицу: «Чего никто не слышит, того никто не ценит». Но оценить его должны были прежде всего люди греческой культуры. Потому он избрал местом своего дебюта Неаполь, крупнейший город области, некогда именуемой самими эллинами Великой Грецией, город, бывший как бы столицей италийской Эллады. Именно там публика могла по достоинству оценить и голос, и искусство пения императора-артиста. После этого экзамена он мог уже не волноваться перед любой публикой.

Надо сказать, что со своей премьерой Нерон не спешил. Его выступление в Неаполе состоялось только в 64 году.