Нерон - Игорь Князький

Так Нерон совершил переворот в мировой театральной практике, создав первое в человеческой истории объединение клакёров — наемных зрителей, коим вменяется либо поспособствовать успеху представления, либо организовать провал, в зависимости от пожелания того, кто клакёрам платит. Да, Нерон использовал зрителей-наймитов для обеспечения оглушительного успеха своих сценических дарований, но ему и в голову не приходило использовать августианцев для обеспечения провала или срыва выступления других певцов, музыкантов, актеров. Августианцы же и первый в мире своего рода клуб поклонников знаменитого артиста.

Естественно, выступление Нерона завершилось воистину триумфально. Августианцы честно отрабатывали свой хлеб. Их рукоплескания не прекращались ни днем ни ночью. Их «речевки» славили таланты Нерона, сравнивая его с богами и в первую очередь, конечно же, с Аполлоном. Нерон был в восторге от отождествления себя с Аполлоном, хотя мы знаем, что в глубине души он совсем не был уверен, что покровительствующий ему бог действительно очистил его от преступления матереубийства. Тем более надо служить ему своими талантами!

В служении Аполлону Нерон явно преуспел. Он сам стал появляться в виде его воплощения: Нерон, правящий колесницей-квадригой с кифарой-лирой в руках — чем не воскрешенный бог Аполлон, покровитель искусств?

Успех Ювеналий вдохновил Нерона на новой вид игр. Игр, уже не связанных ни с какими устоявшимися традициями, а организованных для народа римского только им, Нероном. Потому и название им он дал в честь своего имени — Неронии.

Первые Неронии состоялись год спустя после Ювеналий. 13 октября 60 года. День для их открытия был выбран не случайно: очередная годовщина принципата Нерона. Неронии были, очевидно, задуманы и как соединение римской и греческой традиций в организации игр. Подобно римским играм они должны были проводиться раз в пятилетие (греческие игры проводились раз в четыре года), но структура игр была сугубо эллинская. Игры состояли из трех отделений — музыкального, гимнастического и конного. Такая организация напоминала игры, проводимые греками в Дельфах и носившие название Пифийских. В Дельфах, как известно, находилось крупнейшее святилище Аполлона, и самого его часто называли Пифийцем. И здесь Нерон обращался к Аполлону!

Затея игр на греческий манер вызвала двоякую реакцию в римском обществе. Нельзя сказать, чтобы римляне вообще не имели представления об особенностях греческих игр. Таковые проводились даже на территории самой Италии — в Неаполе, по греческой традиции раз в четыре года. Но ведь это Неаполь, а не Рим. Город этот не просто носил греческое имя, но и был, по сути, греческим, а не италийским. Греческое население превалировало в тех краях. Не случайно когда-то до римского завоевания эта область так и называлась Великая Греция, ибо число греков, проживавших там, позволяло воспринимать ее скорее как часть Эллады, нежели Италии. Потому Неаполитанские игры едва ли выходили по значимости за пределы игр местного значения, но никак не были явлением, характерным для Италии, тем более для Рима. Ведь это были игры неаполитанских греков, но не римлян. А ныне Нерон собрался жителей самого Рима заставить играть в эллинские игры! Понятно, что далеко не все жители Великого города, владычествующего над миром, могли с восторгом или хотя бы спокойно воспринять Нероново новшество.

Разноречивые толки, ходившие в Риме в дни учреждения Нероний, замечательно описал Тацит, сам весьма неравнодушный к этой проблеме и явно разделяющий первую из изложенных им позиций, что, однако, не помешало ему точно и объективно изложить и иной взгляд на нововведение принцепса-эллинофила.

Первый взгляд:

В логике противникам Нероний не откажешь: когда молодежь проводит воинские учения на Марсовом поле, дабы затем применить обретенное умение владеть оружием на полях сражений во благо Рима, — польза таких занятий для отечества очевидна. Но когда те же молодые люди будут нагишом в гимнасиях бездарно мутузить друг друга кулаками на потеху толпе черни, то увидеть в этом какую-либо государственную пользу дело, что и говорить, затруднительное.

В то же время патетически панические заявления о гибели добрых отеческих обычаев в результате насаждения чужих, да еще и разнузданно развратных выглядят эффектными, но скорее пустословными, нежели серьезными и по-настоящему убедительными.

Те, кто не противился новым играм, находили свои доводы, служившие для Нероний в глазах даже вполне консервативных римлян достаточно благовидными оправданиями. Для начала они обращались к историческому опыту, напоминая, что римляне с древнейших времен много заимствовали у иных народов как раз в деле организации разного рода игр. Лицедеев-мимов римляне позаимствовали у соседей этрусков, у жителей южно-италийского города Тури — конные состязания, а проводить игры, должным образом их обставляя, в Риме стали только после присоединения к римским владениям Греции и эллинистических царств Малой Азии. Важнейшим доводом в защиту игр было то, что все расходы на них брало на себя государство, не отягощая ими город Рим. Кроме того, и что, собственно, плохого в Состязаниях ораторов, поэтов? Их успехи только поощрят развитие этих достойных и необходимых Риму талантов. А разве судьям будет в тягость выслушивать достойные произведения и давать им заслуженную оценку?

Наконец, напоминали сторонники проведения Нероний, что из того, если всего лишь несколько ночей раз в пять лет будут отданы народному веселью? А разгула совершенно нечего бояться, поскольку игры будут озарены таким изобилием ярких огней, что ничто предосудительное при таком освещении не станет возможным. Для разгула дурных страстей как раз темнота необходима!

В здравом смысле и в убедительности, да и в справедливости доводов сторонников проведения Нероний сомневаться не приходится. Идея Нерона получила должную народную поддержку, ведь консервативные противники новых игр представляли в основном аристократию — слой населения, что и говорить, уважаемый, но не самый многочисленный.