Змея - Бекс Хоган

Бронн заходит в здание следом за мной, и какое-то мгновение мы просто стоим молча. Потом он кладет руку мне на плечо.

– Вероятно, дым убил их раньше, чем подоспело пламя, – говорит он, будто это должно меня успокоить.

Зажав рот и нос, подхожу к трупам поближе. У того, что лежит поверх другого ближе остальных к двери, из спины торчит нож. Я выдергиваю его и поворачиваюсь к Бронну.

– Либо они уже были мертвы.

Бронн хмурится:

– Думаешь, их порубили во время бегства?

Я пожимаю плечами:

– Может быть. Во всяком случае некоторых. Какая разница, как они умерли? Они мертвы, и я ничего не могу с этим поделать.

С криком отчаяния я швыряю нож через комнату и выскакиваю наружу. Не оглядываясь на поселение, я спешу забрать свои книги, а мое сердце становится таким же острым и неподатливым, как камни под ногами.

Я так долго боролась за справедливость, за мир! Но теперь я хочу только одного – мести. Волшебство в моей крови взывает к пролитию чужой крови. Возмездие. Возможно, мне пора прислушаться.

Бухта, спрятанная в юго-восточной оконечности острова, – место жалкое, унылое и пригревшее всего лишь один корабль. Но нам больше и не надо.

На палубе трое греются на солнце, как черепахи. Тут же бочонок, играющий роль стола, на котором они играют, курят и пьют.

– Извините, пожалуйста.

При звуке моего голоса они дружно разворачиваются, вскидывают пистолеты, но, поняв, что это всего лишь я – всего лишь женщина, – так же дружно расслабляются.

– Чего тебе нужно? – интересуется самый старший, предположительно капитан.

– Хочу покинуть остров. Готова отработать свой проезд.

Мужчины обмениваются взглядами, их вожак поднимается на ноги. Его пошатывает от перепития.

– И какую такую работу ты можешь делать на корабле?

Вид платья притупляет его бдительность, на это я и рассчитывала. Если бы он пригляделся к рубцу, оставленному на моем лице Кливом, к стали, поблескивающей во взгляде, он бы заподозрил ловушку.

– Вы удивитесь.

Он фыркает:

– Женщин на борт не берем, от них одно несчастье.

– Ну пожалуйста, – умоляю я, великолепно изображая отчаяние. – Мне во что бы то ни стало нужно уплыть отсюда.

Он даже не удостаивает мою просьбу ответом.

Я пытаюсь зайти с другой стороны:

– Позвольте мне сыграть с вами. Если я выиграю, вы возьмете меня в команду.

Они покатываются со смеху, будто в моем предложении есть что-то забавное. Тогда я вытаскиваю кусочек хрусталя, который вынесла из шахты, и показываю им:

– А если проиграю, вы получите его и никогда меня больше не увидите.

Вид хрусталинки действует на них отрезвляюще.

– Допустим, мы слегка поторопились, – говорит мой собеседник, вытирая нос краем рукава. – Чего стряслось-то? С мужем проблемы?

– Скажем так, есть кое-кто, кого я не желала бы больше видеть, – отвечаю, подходя к столу.

– Меня зовут Джед, – представляется он, подсовывая мне бочонок поменьше вместо стула. – Это вот Арнольд. А это – Ларри. Он проигрывает, правда, Ларри?

Ларри молод и особенно рад моему появлению, видимо, полагая, что удача вернулась к нему. Бедный Ларри.

– Ты когда-нибудь раньше играла в костяшки? – скептически интересуется Арнольд, покручивая кость между пальцами.

Адлер научил меня костяшкам раньше, чем я научилась ходить, когда он еще был моим отцом, а я его дочкой, на которую он возлагал большие надежды. К десяти годам со мной на «Деве» уже никто не играл, потому что всем было ясно – они проиграют. Когда Адлер хотел развлечь соперников или даже сотоварищей, он вытаскивал меня как секретное оружие, чтобы я выигрывала их сокровища и, что, вероятно, было еще важнее, унижала их.

– Раза два, – отвечаю я и вижу на лицах мужчин самодовольные улыбки. Они блаженно уверены в том, что хрусталь уже их.

– Я хожу первый, – заявляет Джед, делая глоток рома. – Покажу тебе, как это делается.

Он берет в руку пять костей, подбрасывает в воздух и пытается поймать тыльной стороной ладони. Получается поймать только две. Он подбрасывает их снова, на сей раз ловя в ладонь только одну. Теперь это его «партнерша», его основная кость для метания. Неплохое начало, если учесть, сколько он выпил.

– Играем без смашек, – напоминает Ларри, и я не уверена, касается это меня или Джеда.

– Знаю, – отзывается Джед.

Но я вижу: он надеялся, что Ларри не напомнит об этом, потому что теперь ему приходится бросать свою «партнершу» в воздух и подхватывать одну из остальных костей раньше, чем он ее поймает, продолжая так до тех пор, пока не подберет их все. Смахивание означало бы, что он может сдвигать кости ближе. Без «смашек» игра значительно сложнее.

Джед преодолевает все препятствия и поздравляет себя с победой.

– Так вот, – говорит он, указывая на меня, – если ты дойдешь до этого уровня, перейдешь на двушки.

Он демонстрирует сказанное, подбрасывая «партнершу» и одновременно прихватывая в кулак сразу две кости.

Арнольд и Ларри закатывают глаза. Представление Джеда их не впечатлило. Хотя им это и не важно. Лишь бы победить меня и заполучить хрусталь.

Джед добирается до четверок, но тут удача изменяет ему. Все четыре кости оказываются в кулаке, однако «партнерша» падает. Он теряет ход.

– Нормалек, – считает он, кидая кости смеющемуся Арнольду. – Попробуй перебить.

Арнольд начинает все сначала, а Джед тем временем продолжает заправляться.

– А где ты такой хрусталик углядела? – интересуется он, присматриваясь к мешочку у меня на коленях.

– В штольнях. – Я поднимаю на него взгляд и замечаю в его глазах искорки подозрения. – Точнее, мой муж. Я взяла у него.

– Бедняжка, – хихикает Джед. – Что он с тобой сделает, когда ты вернешься домой с пустыми руками?

Когда я отвечаю, что ничего, он улыбается:

– Ага, ничего хорошего, сдается мне.

– А где остальная ваша команда? – спрашиваю я, наблюдая, как Арнольд с трудом справляется с первым кругом игры. С координацией у него не все в порядке, вероятно, из-за рома.

– За припасами пошли. У нас тут одно дельце, так что, как только затаримся, сразу же отчалим.

– Вот как?

Я навостряю уши, но делаю вид, что мне это не особо интересно.

Ларри уточняет:

– Отчалили бы еще черт знает когда, если бы Феррис не подпалил соседнюю деревеньку только из-за того, что не пожалел огонька.