Наша игра - Александр Афанасьев

А если кто и в самом деле стал ваххабитом, так тех на дальних подступах отстреливают, сама же община таких и сдаст. Или провокаторы, которых полно. Нельзя никому верить в исламистском подполье. Никому.

Ибрагим был одним из тех, кто эти провокации организовывал, наводил на нужных людей – и до сего дня провалов у него не было. Но этот мальчишка Мураев – он умным оказался. Слишком умным. Что-то его насторожило, причем сразу – и из квартиры он ушел. Если не ушел бы, вечером по телевизору репортаж был бы о том, как спецназ ФСБ обезвредил ячейку Исламского государства, готовившую теракты в Москве. Съемная хата, халяльная пища, нужные видео… все в цвет.

А теперь придется с нуля начинать и предполагать, что Салахуддин уже ему не поверит.

Ибрагим покопался в памяти телефона, нашел нужный номер, набрал – человек из ФСБ Чечни, надо телефоны Мураевых поставить на прослушку. Поговорил – поставят. Подумал – надо на работу ехать, все равно работу никто не отменял, а кроме этого стремного заказа и другие есть.

Бурко, Бурко. Как чувствовал… гнилое дело…

Привычные улицы, руль в руках. Привычный поворот… и тут наглая маршрутка вклинилась буквально перед носом, еще немного и…

– Шайтан! – зло крикнул Ибрагим, ударив по тормозам. – Я твоя мама…

Еще один микроавтобус, черный «Фольксваген Каравелла» тормознулся рядом, посыпались как горох автоматчики, окружая машину.

– Из машины! На землю!

Дверь открылась – и кто-то грубо рванул Ибрагима за воротник.

Три тысячи – Салахуддину хватило, чтобы и поесть, и взять билет на маршрутку. Через пару часов он был там, где его вряд ли бы кто-то стал искать, – у дома брата. Которого, по мнению ментов, он застрелил.

В лесополосе он дождался темноты, затем осторожно, как волк, пробрался на участок брата. В доме никого не было. Найдя нужное место – брат показал только ему, больше никому, – он начал копать.

Через полчаса он уже разрывал пальцами плотный полиэтилен – они запаковали то, что надо было, в несколько слоев мешков для мусора и запаяли эти мешки специальным приспособлением – чтобы вода не попала…

Только он и брат знали, что там…

Бронежилет – плитник. Два пистолета, «глок» и ПМ, к ПМ самодельный глушитель. Оба чистые. Три паспорта… они с братом довольно похожи, сойдут. Паспорта чистые, с реальной пропиской. По пятьдесят тысяч долларов и евро, полмиллиона рублей разными купюрами, несколько чистых телефонов и банковских карточек. Все чистое, ничего не числится ни в каких базах – брат не просто так работал в ФСБ, все пробил. Ключи от деревенского дома в дальнем Подмосковье, ключи от машины, которая там стоит.

Брат…

Как же так, братишка. Ведь ты всегда был умнее и осторожнее меня.

И это ты не позволил мне прыгать на спор через реку…

А теперь ты мертв, а те, кто тебя убил, живы…

Живы…

От осознания этого было так больно, что Салахуддин лег на бок, прямо на полу, рядом с мешком, откуда пахло деньгами, оружейной смазкой и смертью, и запел колыбельную, которую пела мать им всем в детстве.

Им всем…

Так Салахуддин лежал сколько-то, сам не понимая, сколько. Потом он тяжело поднялся, пошел на второй этаж. Там нашел подходящую обувь, одежду, взял сумку, с которой брат в спортзал ходил. Погрузил все в сумку и ушел в ночь…

Ибрагима привезли в какое-то место, с мешком на голове. Начали оформлять, он сказал, что является секретным сотрудником, назвал имя куратора и номер телефона. Оформлять перестали, вывели в пустой кабинет, посадили и дверь закрыли. Через какое-то время явились снова автоматчики, другие… серьезные. Судя по МР5 – «Альфа», ничуть не меньше.

Опять повезли, ехали долго, не меньше часа. Приехали. Провели через КПП, там вертушка была, Ибрагим это почувствовал. Потом на лифте ехали. Потом завели в какой-то кабинет, на стул посадили, руки назад – и только потом колпак сняли.

Когда Ибрагим проморгался, то увидел своего куратора. Он сидел за столом в большом и хорошо обставленном кабинете, а на стене была карта России. Умному достаточно.

– Сидишь?

Ибрагим кивнул головой.

– Сижу.

– Хорошо сидишь?

– Не жалуюсь.

Полковник усмехнулся, встал со своего места, прошелся, присел на край стола.

– За что – вопрос себе не задаешь?

– Аллах знает…

– О, как ты заговорил. Аллах-то знает. Да нам не скажет.

Полковник сел на свое место, открыл папку, начал перебирать какие-то документы. Понимающе хмыкнул.

– Из-за Бурко ты сидишь.

О как!

– Ничего сказать не хочешь?

Ибрагим помотал головой. Полковник снова вышел из-за стола, взял с принтера несколько листков бумаги, положил перед Ибрагимом вместе с ручкой.

– Тогда пиши. Как есть. Напишешь, я почитаю, потом перепишешь. Как надо.

Ибрагим писал час с лишним, ему даже обед принесли. Пообедал и полковник, затем он полчаса читал написанное Ибрагимом, что-то подчеркивал, что-то вычеркивал. Затем Ибрагим переписал начисто, с правками. На это у него ушло менее часа, так как думать не надо было, просто пиши и все.

И Ибрагим, и полковник действовали слаженно, выполняя хорошо знакомую каждому работу. И когда она была выполнена, Ибрагим задал вопрос:

– Слушай, Миша. А вот скажи мне начистоту – что в этом Буркове такого, что из-за него такая грызня идет, а?

Полковник усмехнулся.

– Много будешь знать, плохо будешь спать. Ты ссать не хочешь?

– Хочу.

– Пошли, отведу.

Скучавшие в коридоре альфовцы встрепенулись, но полковник сделал жест рукой – не надо, сам справлюсь. Они прошли коридором, ни на одной двери не было табличек. Полковник открыл одну из дверей.

– Заходи.

Ибрагим зашел, осмотрелся.

– Ничего тут у вас.

– Это женский. А баб у нас тут нет, вот он пустой и стоит. Проходи…

Ибрагим посмотрел на полковника.

– Снимешь или так в штаны ссать?

– А ты в самом деле хочешь?

– Да.

– Ну, давай руки.