Русское сокровище Наполеона - Людмила Горелик

После ухода полицейских Андрей остался один. Слез уже не было. Он не ел больше суток, но есть не хотелось.

Всю ночь он плакал, засыпал, просыпался в слезах — и во сне они тоже текли. Со вчерашнего вечера он плохо соображал. Совсем не соображал, если точнее.

С Сашкой они всегда были вместе. Спорили, кому блины печь, кому в погреб лезть, кому больше налили, — и все это была шутка, игра, все составляло жизнь, вносило в нее смысл. Они без слов понимали друг друга, знали друг о друге все. Без Сашки смысл терялся.

Что теперь делать? То же, что вчера. Пытаться заснуть, засыпать, просыпаться в слезах. На улице уже стемнело. Он действительно уснул на какое-то время. Когда проснулся, слез не было. Без слез оказалось еще хуже. Андрей встал, натыкаясь на мебель, не зажигая света, прошел к двери и вышел во двор.

Он плохо понимал, куда идет. И вдруг понял: туда, к Днепру, где Сашка. Конечно, они должны быть вместе! Они были вместе всегда.

Прошел мимо моста, свернул на Краснофлотскую. После смерти бабушки они с Сашкой попали к родителям. Родителей до того знали мало, бабушка к ним не пускала. Андрюха чуть-чуть помнил раннее детство и мать — смутно, как хорошее, но непонятное и далекое. А Сашка вообще ничего не помнил. Бабушка забрала их, когда Сашке был всего год. Когда она умерла, Сашке исполнилось девять, Андрею — одиннадцать.

Они как-то поначалу не поняли, что бабушки теперь не будет. Казалось, вот-вот все вернется. Не верилось, что теперь так уже навсегда, что прежней жизни никогда не будет. Все переменилось. Родители сильно пили, хотя детям оба, особенно мать, были рады. В те первые месяцы мать, пьяная, гладила их по головкам и ругала бабушку страшными словами. Сашка начинал сильно плакать, Андрей сжимал его за руку и уводил куда-нибудь. Сашка в первый год жизни у родителей плакал часто, каждый день. А Андрей держался, чтобы его еще больше не растравлять. Старался отвлечь.

Вначале родители пили не все время. В некоторые дни не пили вообще. Отец работал на мелькомбинате, приносил муку. Первый год после смерти бабушки Андрей с Сашкой еще ходили в школу.

Несусветное началось, когда продали бабушкину квартиру. Водку теперь покупали помногу. Появилось много друзей, каждый день собиралось по шесть-семь человек. Целый день сидели за столом и пили. Школу Андрей и Сашка скоро бросили. Андрей шесть классов успел окончить, Сашка — четыре.

Это тогда родители стали давать им пробовать водку. То-то смеху было за столом, когда маленький Сашка с выпученными глазами, давясь, ее глотал. Потом деньги закончились, друзья исчезли. Мать выхлопотала пенсию по инвалидности: у нее начался цирроз печени. Сашка с Андреем пытались работать — то на мелькомбинате, то грузчиками где попало. Долго нигде не задерживались, отовсюду увольняли за пьянство.

Работать было тяжело, украсть много легче и веселее. Теперь они все чаще что-нибудь крали, по мелочи. Пили вместе с родителями, когда появлялись деньги, покупали дешевую водку с рук.

Пять лет назад отец с матерью умерли — отравились паленой водкой. Чистая случайность, что Андрей и Сашка тогда с ними не пили. Куда-то они в тот день ходили, то ли работать, то ли воровать, Андрей уже не помнил. Смерть родителей пережили легко, они давно были сами по себе — вдвоем. К родителям они так и не привыкли. Бабушку вот вспоминали иногда…

Он шел по улице, соединяющей центр и предместье. Светили редкие фонари. Прохожих почти не было. Одноэтажный переулок, совершенно безлюдный, вывел к лугу. Невдалеке стояла деревянная часовня. Андрей свернул от нее в сторону, прошел вдоль огородов. Луна только зарождалась: тоненький серп светился во мгле. Глаза привыкли к окружающей темноте, и теперь он хорошо различал предметы.

Трава здесь была высокая, шуршала. Деревья сверху отвечали шумом листвы. Зачем он сюда пришел? Ах да, он идет к Днепру, где Сашка, теперь его очередь. Они всегда из-за очереди спорили. И в этот раз, совсем недавно, вчера только… Сашка его послушал, пошел.

Андрей споткнулся о какую-то корягу и упал. Сильно расшиб лицо, потекла кровь. Еще резче, чем лицо, заболела нога. Наверное, связку растянул. От боли стало легче. Попытался встать — больно. Нащупал жестко холодящий ногу предмет.

Вот оно что. Это он не о корягу споткнулся, а о железную крышку. Точно, здесь ведь есть колодец. Он вспомнил: колодец святого Глеба. Они с Сашкой были здесь в прошлом году, по делу приходили. Когда-то на этом месте погиб Глеб. Его брата, Бориса, раньше убили, а Глеб погиб здесь. Вот оно как! Андрей как бы открытие сделал, просветление на него нашло. Вот зачем он здесь! Не вставая, вставать было больно, только приподнявшись на коленях, налегая всем телом и отталкивая изо всех сил руками, он сдвинул тяжелую крышку. На дне глубокого узкого колодца маслянисто поблескивала вода.

В доме священника вставали рано. Уже к семи отец Алексей должен быть в церкви. Взрослые поднимались обычно в пять — в полшестого. Якуб мог и не вставать так рано, Валентина сразу предложила ему завтракать с детьми, позже. Но ему нравились ранние подъемы, его вполне устраивало это обыкновение: в Штатах, пока с фирмой все было благополучно, они с Алисией жили в пригородном доме, и на работу он добирался на машине часа полтора, так что привык вставать рано.

В начале седьмого уже позавтракали. Алексей собирался в церковь. Якуб решил выйти с ним. Сегодня он поедет далеко, на Тихвинское кладбище, добираться надо на двух автобусах. Само кладбище большое, он там пробудет долго, к обеду не придет. Валя налила ему в термос чай с лимоном, положила в пакет несколько бутербродов. Якуб сунул все это в рюкзак.

В походы по кладбищам он отправлялся только с рюкзаком. Два-три раза ему встречались старые склепы. Если была возможность, он их обследовал и на этот случай носил в рюкзаке прочную веревку, маленький ломик и фонарь. Валя с Алешей все это видели, но никогда не спрашивали, зачем он так упорно ищет фамильный склеп. Захочет — сам расскажет.

Вышли с Алексеем вместе, идти обоим в одну сторону, но недалеко: церковь рядом с домом, автобусная остановка еще в паре десятков метров. По дороге перебросились всего несколькими словами. Алексей вошел в церковь, а Якуб направился к остановке.

Улица была пустынна, на остановке тоже никого не было. Он постоял минут десять, подумал, что вышел слишком рано, в такое время маршрутки, наверное, еще не ходят, и решил, что успеет пока сходить к лугу, за огороды, осмотреть развалины монастыря. Один раз он там уже был.

Пару дней назад вечером пошли с Алешей в сторону луга, просто так, прогуляться. Алеша тогда показал ему останки древнего монастыря, рассказал о его истории. К колодцу на месте гибели Глеба тоже подходили. Якуб еще тогда решил вернуться сюда днем, осмотреть развалины при хорошем освещении, все же место старинное. Тогда они были увлечены разговором, да и время было позднее. Ему хотелось рассмотреть все как следует. При монастыре иногда ведь и захоронения делали — вполне могло образоваться кладбище.