Вспомни, что будет - Роберт Дж. Сойер

Беранже сдержал слово: главную роль он отвел Ллойду. Если кому и предстояло стать козлом отпущения, так это ему. Ллойд подошел к кафедре и откашлялся.

— Здравствуйте, — начал он. — Меня зовут Ллойд Симкоу. — Кто-то из отдела по связям с общественностью объяснил ему, что имя и фамилию нужно произнести по буквам, что он и сделал: — Моя фамилия пишется «эс-и-эм-ка-о-у», а имя — Ллойд — с двумя буквами «эль».

После окончания пресс-конференции все репортеры должны были получить DVD-диск с записью выступления Ллойда и его краткой биографией, но многие, не имея возможности навести справки в Интернете, уже сейчас собирали основную информацию.

— Моя специальность — исследование кварк-глюонной плазмы, — продолжил Ллойд. — Я гражданин Канады, но много лет проработал в США, в Национальной ускорительной лаборатории имени Ферми. Последние два года работаю в ЦЕРНе и занимаюсь разработкой основного эксперимента на Большом адронном коллайдере. — Решив потянуть время и немного успокоиться, Ллойд сделал паузу. Нет, он не боялся публичных выступлений, ведь за его плечами были годы преподавания в университете. Но он не знал, какая реакция будет на его заявление. — Это мой помощник, доктор Теодосиос Прокопидес, — сказал Ллойд.

Тео, сидевший рядом с кафедрой, привстал.

— Тео, — сдержанно улыбнулся он журналистам. — Можете называть меня Тео.

«Ну просто одна большая счастливая семья», — подумал Ллойд. Он произнес имя и фамилию Тео медленно, по буквам, сделал глубокий вдох и продолжил:

— Двадцать первого апреля ровно в шестнадцать часов по Гринвичскому времени мы проводили здесь эксперимент.

Ллойд снова сделал паузу и пробежался взглядом по лицам журналистов.

Похоже, те сразу все поняли и тут же принялись выкрикивать вопросы, Ллойда ослепили фотовспышки. Он поднял руки, показывая, что сдается, и стал ждать, когда аудитория успокоится.

— Да, — наконец произнес он. — Да, по всей видимости, вы правы. У нас есть причина предполагать, что временной сдвиг как-то связан с нашим экспериментом на Большом адронном коллайдере.

— Как такое может быть? — поинтересовался Кли, спецкор Си-эн-эн.

— Вы уверены? — выкрикнул Джонас, корреспондент Би-би-си.

— Почему вы до сих пор молчали?! — возмутился репортер из агентства «Рейтер».

— Начну с последнего вопроса, — сказал Ллойд. — Точнее, попрошу ответить доктора Прокопидеса.

— Благодарю, — отозвался Тео и подошел к микрофону. — Гм… Причина, по которой мы раньше не выступили с заявлением, состоит в том, что мы не располагали теоретической моделью объяснения случившегося. — И, немного помедлив, заявил: — Честно говоря, у нас до сих пор нет такой модели. В конце концов, со времени Флэшфорварда прошло всего четыре дня. Но факт в том, что мы произвели столкновение элементарных частиц с самыми высокими энергиями в истории нашей планеты, и это столкновение произошло как раз в тот момент — с точностью до секунды, — когда произошел Флэшфорвард. Мы не можем игнорировать возможность причинно-следственной связи.

— Насколько вы уверены в том, что эти два события связаны между собой? — поинтересовалась женщина из «Трибюн де Женев».

— По идее, — пожал плечами Тео, — наш эксперимент не должен был вызвать Флэшфорвард. Но и никакой другой причины этого явления, кроме нашего эксперимента, мы пока не видим. Судя по всему, наша работа — самый вероятный кандидат на звание причины Флэшфорварда.

Ллойд украдкой посмотрел на Беранже. Выразительное лицо генерального директора на сей раз было абсолютно бесстрастным. Когда они репетировали пресс-конференцию, Тео сначала предложил другой вариант этой фразы: «Самый вероятный кандидат на звание главного обвиняемого». Беранже обещал стереть его в порошок, если он употребит слово «обвиняемый». Но оказалось, что разницы никакой.

— Значит, вы берете на себя ответственность за все потерянные человеческие жизни? — спросил Кли.

У Ллойда противно засосало под ложечкой. Он заметил, что Беранже нахмурился. Вид у генерального директора был такой, словно он готов вмешаться и занять место ведущего пресс-конференции.

— Мы признаем, что наш эксперимент представляется нам наиболее вероятной причиной, — ответил Ллойд, встав рядом с Тео. — Но мы ответственно заявляем, что спрогнозировать даже отдаленные последствия нашего эксперимента не представлялось возможным. Явление оказалось совершенно непредсказуемым. Это было то, что страховщики называют волей Божьей.

— Но столько людей погибло… — выкрикнул кто-то из репортеров.

— Какой материальный ущерб причинен… — подхватил другой.

Ллойд снова поднял руки, прося тишины:

— Да, мы все знаем. Поверьте, мы всем сердцем сочувствуем каждому человеку, получившему травму и потерявшему близких. Так, под колесами потерявшего управление автомобиля погибла маленькая девочка, которая была мне очень дорога. Я все на свете отдал бы, чтобы ее вернуть. Но это невозможно было предотвратить…

— Ну уж нет! — оборвал его Джонас. — Очень даже возможно! Если бы вы не проводили свой эксперимент, ничего этого не случилось бы!

— Со всем уважением, сэр, но это иррационально, — отозвался Ллойд. — Ученые постоянно проводят эксперименты. А мы предпринимаем все разумные меры предосторожности. ЦЕРН, как вы знаете, имеет завидную историю безопасных экспериментов. И люди просто не могут взять и все бросить. Наука не может прекратить движение вперед. Мы не знали, что такое может случиться, мы и не могли этого знать. Но мы говорим миру правду. Я понимаю: люди боятся, что это может повториться, что в любой момент наше сознание может снова перенестись в будущее. Но этого не произойдет. Мы запустили это явление и мы же ответственно заверяем: никакой опасности повторения Флэшфорварда не существует.

Пресса, естественно, разразилась возмущенными воплями. В передовицах клеймили ученых, которые лезут в такие вещи, о которых людям вообще знать не положено. Но как бы ни старались журналисты, даже самым въедливым таблоидам не удалось заручиться мнением авторитетного физика, который мог бы опровергнуть заявление экспериментаторов из ЦЕРНа о невозможности предвидеть перемещение сознания во времени. Естественно, это породило различные инсинуации на тему, что физики сговорились и покрывают друг друга. Но довольно скоро, устав от обвинений в адрес ученых из ЦЕРНа, газетчики переключились на развитие идеи о том, что произошло нечто действительно непредсказуемое и принципиально новое.

У Ллойда с Митико выдался трудный период. Митико улетела в Токио похоронить Тамико. Ллойд, конечно, предлагал лететь вместе, но он ведь не говорил по-японски. Обычно японцы, знавшие английский, из любезности говорили с ним на этом языке, но при таких прискорбных обстоятельствах было не до проявлений учтивости. И вообще ситуация возникла неловкая. Ллойд не был отчимом Тамико, не был мужем Митико. Какие бы разногласия ни существовали в прошлом между Митико и Хироси, в это тяжелое время они должны были быть вместе, чтобы оплакать и похоронить дочь. И как бы сильно ни горевал Ллойд, он вынужден был признаться, что мало чем мог помочь Митико в Японии.