Папа с прицепом - Алексей Макеев

– Жаль. Очень жаль, что вы не ведете счет квартирантам Сазонова.

– А ты к Моньке сходи, – посоветовала тетка Тася. – Монька собак трижды в день выгуливает. Если кто про твоего Мухамбетова и знает, так это она.

– В какой квартире она живет? – уточнил Крячко.

– Подъезд видишь? – Тетка Тася ткнула куда-то в сторону. – Тот, что крайний – Монькин. Она там вроде как старшая по подъезду. К ней иди, не ошибешься.

Крячко проследил взглядом за указательным пальцем. Подъезд, на который указывала тетка Тася, при дележе достался Гурову. «Да, не судьба тебе, Стас, в этом деле первым быть», – с досадой подумал он.

– Квартира ее хоть не на первом этаже?

– Как раз на первом, – кивнула тетка Тася. – Удобно ей так. Собак у нее целая свора, выгуливать их по часу нужно, а она не загоняется. Вытолкает их в подъезд, усядется у окна и глазеет, а чтобы псины ее далеко не разбегались, время от времени из окна покрикивает. Они голос слышат и бегут к окну, награду ждут. А какого лешего, спрашивается, вам награду подавай только за то, что вы хозяйский голос от пришлых отличаете? Балует своих псин Монька, вот что я тебе скажу, Стасик. Балует безбожно.

– И что, никто не жалуется? – поинтересовался Крячко. Уходить от тетки Таси, как только стало понятно, что пользы от ее болтовни не будет, ему показалось неловко.

– На что жаловаться? – не поняла она.

– Собаки бегают сами по себе, без поводка. Еще наверняка и без намордников.

– Да ты их видел? Это же смех, а не собаки, – рассмеялась тетка Тася. – Вот сходишь, сам все поймешь.

– Туда уже мой напарник пошел. А мне другой источник информации искать придется. С Монькой он сам справится.

– Да, не повезло тебе, Стасик, – поддела тетка Тася. – Зря только пылюку поднимал. Да ты не горюй, я, как та Баба-яга, сперва накормлю-напою, в баньке попарю, а уж потом три шкуры спущу. Пиши адресок, там тебе столько про Сазонова расскажут, слушать утомишься.

– Секретный адресок? – пошутил Стас.

– Секретнее не бывает. Пока твой приятель ноги бьет, по подъезду шатаясь, ты будешь в тепле сидеть, мед на сдобную булку намазывать и сплетнями обрастать.

– И откуда же такое счастье мне привалит?

– Баба у Сазона была, года четыре уж как разбежались. Сперва все чик-пак у них шло, она о свадьбе мечтала, планы строила, а Сазон вдруг хвостом вильнул и с крючка сорвался. Некрасивая там история вышла. Сама не в курсе всех подробностей, да только баба его, когда манатки в машину грузила, на весь двор орала, что найдет способ отомстить Сазону.

– Четыре года – долгий срок, – протянул Крячко.

– Для кого долгий, а для нее – что для тебя одна неделя. По секрету тебе говорю: ходит она сюда как на работу. Раза три в неделю ее рыжие кудри во дворе мелькают. В дом не заходит, садится возле старой березы, газеткой прикроется и делает вид, что чтением увлечена, а сама все на подъезд зыркает. А потом в книжечку все записывает. И аппаратиком щелкает.

– Каким аппаратиком? – не понял Стас.

– Фотографическим, Стасик, фотографическим. Сдается мне, картотеку она ведет. Учет всем сазоновским денежкам. Уж что задумала, я тебе не скажу, но что-то нехорошее, это как пить дать. Думаю, приходу твоему она обрадуется. Давно возможности ждет неверного мужика в лужу посадить. Адресок будешь записывать или я почапала? У меня ведь, кроме разговоров с тобой, дела есть. Надо Филю покормить, время уже подходит. По первому каналу моя любимая передача начинается, а через час после нее на радио прямой эфир. Я там главный дискуссионный оппонент, без меня и передачи не будет. Звоню им каждый день, вопросики каверзные подбрасываю, а они мне копеечку к пенсии подкидывают.

– Да ладно! И такое бывает? – удивился Крячко.

– Чего удивляешься? Жить-то нам, пенсионерам, на что-то надо, вот мы и крутимся, кто как может. А у меня с ними неплохой тандем сложился, жалко выгодный приработок упускать.

– Могу полюбопытствовать, откуда адрес бабы Сазонова? – спросил Крячко.

– Подруга поделилась. Они на одной улице живут, а рыжие кудри ни с какими другими не спутаешь, – сообщила тетка Тася. – Ну, пиши: улица Пролетарская, дом пятнадцать, квартира два. Простой адрес, ехать только далеко.

– Имя-то у нее имеется?

– Светлана она, – хихикнула тетка Тася, прикрыв ладонью рот.

– С чего смех? По мне, так хорошее имя, – заметил Стас.

– Да потому, что по ее характеру ей больше Зойка подошло бы или, на худой конец, Галина. Вредная она баба, на Светлану никак не тянет, – пояснила тетка Тася. – Светлана должна свет излучать, а эта только ядом пышет. Да ты время-то не тяни, не в полночь же к одинокой бабешке заваливаться. Говорю же, дорога не близкая.

– А как туда добраться?

– На трассу выйдешь, машину поймаешь, тебя любой довезет. Здесь дорога одна, а подкалымить в нашем городе – святое дело. – Тетка Тася поднялась со скамьи. – Ну, бывай, Стасик! Как сплетенки соберешь, про меня, старуху, не забудь. Я сплетенки жуть как люблю.

– Этого обещать не могу, времени в обрез, – честно признался Крячко. – Но постараюсь.

– Ладно, не загоняйся, пошутила я.

Тетка Тася ушла, а Крячко остался на скамейке возле подъезда решать сложный вопрос: идти по квартирам или ехать к бабе Сазона? Решил посоветоваться с Гуровым, набрал номер, тот оказался занят. Подождал пару минут, снова набрал. Безрезультатно. «Была не была, поеду к Светлане, – принял он решение. – Возможно, это тот самый шанс, о котором мы с Гуровым мечтали. А потеряет меня, так сам перезвонит». Крячко покинул двор, поймал на дороге попутку и поехал на улицу Пролетарскую.

А Гуров в это время сидел на кухне у Моньки и слушал отчет по всем жильцам Сазона. Сначала она никак не хотела пускать его в квартиру. Отговаривалась собаками, мол, они чужаков на дух не переносят. Загрызут мужика, а ей потом отвечай. Но Гуров умел быть настойчивым. В итоге Монька его впустила. Увидев свору собак в количестве шести штук, Лев несколько опешил.

Заявление о том, что эти мелкие создания могут кого-то загрызть, на его взгляд, являлось сильным преувеличением. Разноцветье короткошерстных чихуахуа, варьирующееся от грязновато-белого до жидко-рыжего и даже шоколадного, опасений у полковника не вызвало, несмотря на то что лай те подняли неимоверный. Вид самой хозяйки вызвал у него гораздо более сильные эмоции.

Бабуля лет под восемьдесят молодилась, как могла. Розового оттенка халатик едва прикрывал бедра. Волосы того же розового цвета, только более яркой насыщенности, собранные в жидкий хвост на самой макушке, перевязаны яркой красной лентой. Губы просто умазаны помадой сливового тона, а на глаза наложены жирные черные стрелки. Насколько мог судить Гуров, ресницы бабуля наращивала в домашних условиях. Кое-где они отпали, отчего глаза смотрелись как разбитый частокол у нерадивого хозяина. На ноги бабуля нацепила туфли на шпильке и от этого шагала по комнате, как подвыпивший матрос в сильную качку.