Сдаю комнату в коммунальной квартире - Ната Николаева

легком подпитии и твердой уверенности, что старый дурак Пальмирус обод перед смертью все-таки надевал. Сгусток энергии как две капли воды походил на его описание. Теперь он раскаивался, что не расспросил Прибоя об обстоятельствах смерти Безумного. Но вчера ночью он просто побоялся долго беседовать с чародеем, которого уже искала вся полиция столицы. Прихватят на пороге, потом не отмажешься.

А сегодня он уже искренне жалел как о покупке архива, так и смертоносного обода. Выкинул уйму деньжищ — и все почему? Из-за застарелой зависти, что у Пальмируса такое есть, а у него нет. И что теперь с этим добром делать? Ни изучать спокойно не сядешь — в любой момент в дом вломятся люди Стеарина и привет. Не продашь никому, потому что слишком уж вещички приметные. А если Стеарин заподозрит, кто ныне является владельцем бумаг и обода, жизнь Метрополиса не будет стоить ни гроша.

Мучимый этими тягостными размышлениями, он добрался домой и благополучно лег досыпать упущенные часы. Разбудил его очередной визитер, на этот раз приятный. Это был душеприказчик Пальмируса. Старый лис таки упомянул товарища в завещании. Метрополису причиталась сумма в две тысячи золотых — ровно столько, сколько он потерял на своих покупках и набор столового серебра. Метрополис долго и скорбно беседовал с душеприказчиком, выясняя подробности завещания. Оказалось, что Пальмирус завещал свою коллекцию и архив школе при чародейском Совете, с условием, что выпускники будут уделять два семестра поиску и разгадке вещей Пришельцев.

После ухода душеприказчика Метрополис опять впал в уныние. Он не сомневался, что Стеарин уже подписал соответствующий указ и теперь обод, хранящийся у него в тайнике, является похищенным имуществом школы. Метрополис мельком обдумал возможность бегства и тут же ее отверг. Годы не те, чтобы срываться с насиженного места. Да и всех, кто сейчас поспешно покинет столицу, Стеарин будет разыскивать. И найдет.

Кряхтя и охая от осложнений, которые он сам себе создал, Метрополис спустился в подвал, чтобы проверить ловушки вокруг тайника. Там он обнаружил неприятный сюрприз. Это был секретарь Стеарина, получивший в горло стрелу из замаскированного арбалета. Небольшим утешением служило только то, что добраться до тайника секретарь так и не смог.

Подавив первый приступ паники, Метрополис приступил к действиям. Он обшарил карманы покойного и обнаружил список из десяти имен, в котором он проходил пятым номером. Возле имен четырех его предшественников стояли аккуратные галочки. Метрополис поставил точно такую же напротив своего имени и довольно ухмыльнулся. Следующим в списке шел его сосед — модный астролог Галлей.

Дождавшись темноты и одарив своего камердинера толикой золота, Метрополис хладнокровно сфабриковал неоспоримые доказательства причастности Галлея к убийству. Тело секретаря было втащено в сад астролога, а камердинер был послан к Стеарину с сообщением, что они с хозяином с час назад слышали у соседей беготню, шум и чей-то предсмертный крик.

Несмотря на вечернюю росу, довольные хозяин со слугой битых два часа пили чай на ступеньках заднего крыльца дома. Галлея они не любили единодушно — за наглость, пренебрежение к старикам и склонность к мотовству. Вдосталь насладившись картинами ареста и обыска, они дали людям Стеарина слаженные показания и улеглись спать.

Метрополис закрыл веки, упиваясь покоем и блаженством. Конечно, после долгого сидения на ступеньках у него наверняка разыграется радикулит — но ведь дело того стоило!

Неожиданно до его слуха донеслись какие-то странные шорохи. Он открыл глаза и был ослеплен потоком яркого, неестественного света, бьющего ему прямо в лицо. Метрополис испуганно сел на кровати и принялся тереть глаза. Постепенно зрение вернулось. Он увидел перед собой освещенный прямоугольник, в котором стояла рогатая фигура. Старый маг взвизгнул, хотел отползти, но ему помешала спинка кровати.

— Где венец? — ровным тоном спросил рогоносец. — Ты не тот, у кого он был прежде.

Метрополис почему-то сразу подумал о Прибое. То-то у него, мерзавца, руки так тряслись!

— Верни мне венец! — потребовал рогатый.

Неведомая сила подняла Метрополиса с кровати. Он покорно пошел к тайнику. Отключил ловушки, вынул обод. Принес в спальню и положил к ногам рогоносца. Тот нагнулся. Попробовал взять обод, но пальцы скользили по серебру. Рогоносец задумчиво посмотрел на обод, на Метрополиса. Спросил:

— Как он к тебе попал?

Метрополис честно изложил всю историю приобретения обода. Рогатый пару раз щелкнул пальцами, чего Метрополис страшно испугался, хотя никакого вреда ему это не принесло. Велел показать ему золотую монету. Кивнул, достал из кармана маленький брусочек и стал нажимать на крохотные выступы. Метрополис ожидал немедленной смерти, но рогатый назвал брусок Максом и о чем-то с ним поговорил. Выслушав еле слышные ответы живого брусочка, он повернулся к Метрополису. Тот взглянул в бездонные, пронзительно-синие глаза гостя и услышал приговор:

— Сиди здесь. Держи венец под подушкой и не смей никуда уходить. Через час ты получишь тысячу золотых, а я заберу венец.

— А-а-а?.. — прохрипел Метрополис.

— И не вздумай пялить его на голову. Подохнешь, понял?

После этих ободряющих слов синеглазый рогоносец движением руки закрыл проем, и в спальне Метрополиса наступила полная темнота.

Глава 9

Домой я возвращалась в приподнятом настроении. Визит к маме с бабушкой прошел удачно. Мамулю очаровали пошлые ярко-желтые розы, которые ей презентовал Максимилиан. Она заявила, что подобный «прощальный» букет ей никто никогда не дарил, и уже наверняка не подарит. А ей, оказывается, всегда такого хотелось. После этого заявления она, припевая, уволокла букет в свою комнату, а Максимилиан победно на меня посмотрел. Получилось, что я зря закатила ему скандал в цветочном магазине. Бабуля тоже осталась довольна — ей перепали три орхидеи в коробочке, и она носила их за собой по всему дому. Ужин с шампанским прошел на высоте. Максимилиан не стеснялся веселить маму с бабушкой пошлыми анекдотами. А эти две ярые поборницы моральной чистоты не стыдились хлестать шампанское и гоготать во все горло. Вот и пойми престарелых родственниц! Когда я на кухне чашку разбила и в сердцах выругалась, хором на меня орали. А то же самое из уст Максимилиана — с превеликим удовольствием.

Сидели мы, правда, недолго. Максимилиан рано запросился спать и вырубился в южной спальне, как бревно. Исключив всякую возможность эротических развлечений, о которых я начала подумывать. Просто так, назло Игнатову.

Дорожные разговоры особого улова не принесли. Я выслушала гордое заявление Максимилиана, что у него семеро детей от разных жен и узнала, что Джилла — пятая супруга по счету. О псах и балахонах он говорил уклончиво.

— Я же тебе уже объяснял! — он перестроился в левый ряд и прибавил скорость. — Они патрулируют