Сдаю комнату в коммунальной квартире - Ната Николаева

Максимилианом наш «смотрящий по двору» нежно дружит и по первому требованию выдает машину. С какой стати проникся — непонятно, но факт есть факт. А прочие соседи для него «лохи третьего сорта». Я, наверное, прохожу по второму — помогает Барон.

Я никогда ничего с Андреем не делила, старалась держать дистанцию, ловко заминала разговоры о дворовых отношениях. Один раз была у него в квартире, и искренне восхитилась ремонтом. Несмотря на вид типичного братка, Андрюша обошелся без позолоты — кругом царила дорогая и изысканная простота. Денег у хозяина ювелирного хватало.

Но это не значит, что он склонен ими разбрасываться! За свой любимый джип Андрюша печень вынет через гланды. Одно дело — доверить мне его от реки перегнать, другое — разрешить бесконтрольно рассекать по городу. Ни одна из его блондинок себе такого не позволяет. Что уж говорить обо мне!

Как оказалось, накручивала я себя зря. Барон с Фердиком лениво валялись на Андрюшиных ступеньках перед закрытой дверью. Ясно было, что хозяин где-то недалеко — иначе бы он не оставил собак во дворе. Но хотя бы объясняться с ним нет никакой необходимости.

Я долго возилась с тяжелыми воротами, но, в конце концов, поставила джип перед гаражом. Барон мне очень обрадовался, ударил лапами в живот. И потянул наверх, всем своим видом демонстрируя, что он уже нагостился у Андрея и хочет домой. В коридоре было безлюдно. Никого, кроме Амалии, на горизонте не наблюдалось. Да и та равнодушно скользнула по мне взглядом, поздоровалась, и вздремнуть пошла. Я впустила Барона на его законное место. Побегала под дверями маминой комнаты, опять помянула недобрым словом английский замок за отсутствие наблюдательной скважины. Погрызла ногти и решилась постучать. Мертвая тишина, дверь задраена изнутри. Отпирать комнату своим ключом было неловко. Для такого поступка нужны какие-то основания.

Я поставила греться воду на кофе.

А что если они уже выкупили интересующую их вещь и ушли домой ей любоваться? Каюк-то им тогда больше нужен не будет… Бросят мне его тут, как кучу хлама, да и все.

— Действительно… — занося в комнату кофе, пробормотала я себе. — Все эти поцелуи на шоссе хороши, пока надо обманывать псов и врать соседям про братьев из Казани. Но когда дело будет сделано, они здесь ни секунды не задержатся. Как же я сразу этого не сообразила? Эх, Маша, Маша, пора повзрослеть!..

Барон удивленно шевельнул ушами.

— А ты думал, с нами прощаться будут, детка? — спросила его я. — Я вообще-то тоже на это рассчитывала. Но теперь думаю, что зря. Давай выпьем кофе, отопрем дверь и посмотрим, большую ли гору мусора нам оставили в наследство. Чует мое сердце, на помойку нам гулять и гулять.

Барон насторожился. В маминой комнате послышались громкие раздраженные голоса, переругивающиеся на незнакомом языке. С каждой секундой они звучали все громче, а затем к воплям добавились удары и грохот. Что-то долбануло в дверь — ее таранили изнутри. Барон залаял. Я продолжала стоять, как вкопанная, не в силах ни шевельнуться, ни пискнуть. Раздался короткий мужской вопль. Треск, шипение. Я вышла из ступора. Схватила ключ и отперла дверь, не задумываясь о возможных опасностях. Просто отперла и все. И как выяснилось — вовремя.

На столе горел каюк. А на полу… На полу, сцепившись, катались два моих рогатых братца из Казани. Более крупный и явно тренированный Максимилиан время от времени ударял Феликса головой о батарею парового отопления.

— Что вы делаете? — завизжала я, хватая за ошейник Барона, который решил присоединиться к дерущимся. — Прекратите немедленно! Потушите пожар! Каюк горит!

Мои слова подействовали на них, как ведро холодной воды. Максимилиан отпустил Феликса. Тот очумело потряс головой и бросился к каюку. Выдрал несколько шнуров, достал из середины хрустальную пирамидку. Набросил на дымящуюся конструкцию одеяло с кровати, сел на стул и обхватил голову руками. Максимилиан прислонился к подоконнику и сверлил брата взглядом. В глазах плескалась та же бездна бешенства, как в первый миг нашей встречи, когда он выбежал из двери за Джиллой. Я почувствовала себя крайне неуютно. Пробормотала:

— Вы точно его потушите, да? Мне пожара не нужно!

— Не беспокойтесь, — взглянул на меня Феликс. — Все будет нормально. Нам тоже не нужно пожара. Извините.

Максимилиан не произнес не слова. Я потянула Барона за ошейник. Вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Ничего себе научный эксперимент! У полковника и то тише гуляют. А тут вся разница, что без музыки. Зато с пожаром. Я кое-как затолкала возмущенного Барона на место, уселась на диван. Какое счастье, что этого позора не видел никто из соседей! Как бы я им объясняла случившееся? Понимаете, Макс случайно бросил петарду в Феликсов макет и они из-за этого подрались…

— Извините, — без всякого стука заглянул ко мне Феликс. — Мария Александровна, а как у вас можно нагреть немного воды?

— Вы хотите тушить каюк горячей водой? — уточнила я, пораженная тем, что он наконец-то запомнил, как меня зовут.

— О, нет, что вы! — улыбнулся он. — Там уже ничего не горит. Если хотите, можете проверить. Я просто хотел сделать компресс. Макс очень сильно ударил меня по лицу. Я боюсь, что глаз заплывет, и мне будет неудобно работать. Но, если вас это затрудняет…

— Нет-нет, — подскочила я.

На красивую физиономию Феликса было действительно страшно смотреть. Ухо как вареник, скула разбита, на лбу здоровенная ссадина. Здорово Максимилиан его отделал!

Я поставила на газ чайник. Феликс завертелся вокруг меня, еще несколько раз извинился за пожар и драку. Пришлось простить — чего уже ломаться, знала, кого жить пустила. Он приободрился и стал клянчить у меня какую-нибудь тряпку для компресса. Я сказала ему, что выдавала Максимилиану стопку полотенец, который он клятвенно обещал вернуть. Но Феликс покосился в сторону маминой комнаты и шепотом признался, что пока не хочет туда заходить.

Я еще раз посмотрела на его разукрашенную физиономию и понимающе кивнула. В результате он расположился на моем диване, смачивая полотенце в тазу, куда я время от времени подливала очередную порцию кипятка. Надувшийся Барон недовольно за ним следил. Минут через пятнадцать в комнату молча заглянул Максимилиан. Под глазом у него красовался солидный синяк, а губа была рассечена. При виде нашего импровизированного лазарета он хмыкнул и захлопнул дверь. Феликс жалобно на меня посмотрел, пробормотал:

— Еще раз извините, Мария Александровна.

— Чего уж там, — махнула я рукой. — Хватит извиняться. Лучше объясните, из-за чего вы подрались? Или это страшная тайна?

Он опять заулыбался. Компрессы не привели его физиономию в достойный вид, но