Сдаю комнату в коммунальной квартире - Ната Николаева

— Это я поняла. А почему, собственно, тебе нельзя находиться в нашем мире? По-моему, ты не беглый преступник и не контрабандист!

Максимилиан фыркнул:

— Ничего криминального в моей биографии нет, поверь на слово.

— Тогда в чем причина? — нахмурилась я.

— Ваш мир не входит в Содружество, — неохотно проговорил он. — Посещение таких миров… Как бы сказать доступнее? Почему карается изнасилование, Маша?

— Ну… — попыталась сформулировать я. — Это жестокий поступок. У жертвы не спрашивают согласия, ей больно, обидно… травмы не только физические, но и моральные. В душе может остаться неизгладимый след, который испортит жизнь.

— Ты все замечательно объяснила, — кивнул он. — Вот и наше несанкционированное посещение по большей части оставляет в памяти обитателей мира боль и обиду. А то и неизгладимый след.

Я хотела уточнить, что значит «несанкционированное». Прикинуться дурой и сделать вид, что не знаю этого слова. Но он ухитрился как-то ловко повернуть разговор на мои замужества, и я, не знаю почему, выложила все, как есть. Унылую историю первого брака с Игнатовым и романтически-криминальную — второго. Рассказала я и про то, что последние три года веду тихую, почти затворническую жизнь.

— Раньше, пока я не работала дома…

— А где ты еще работала? — заинтересовался Максимилиан.

— О… — рассмеялась я. — В самых разных местах. И в библиотеке — по распределению после училища. Я же тебе говорила, что мы с Игнатовым познакомились в библиотеке!

— Я думал, вы там вместе читали, — усмехнулся он.

— Нет, я там работала. Это было так нудно!.. Техническая литература, ужас. Потом я вышла за Игнатова замуж и уволилась. Потом развелась. Немножко помогала Таньке с рекламными буклетами, у нее вечно была путаница с цветами. Вела развивающие занятия в бывшем ДК — учила малышню рисовать гуашью и акварелью. Потом работала на обработке результатов переписи. Пока результаты не закончились. Я как раз была второй раз замужем…

Максимилиан вздохнул и покачал головой.

— Но бабуля несмотря ни на что оплатила мне курсы и купила ноутбук. Сказала: попробуй изменить свою жизнь, научись чему-нибудь новому. И я стала потихоньку учиться. На первых порах меня сильно поддержала Танька. Она работала в большом рекламном агентстве и у нее была куча левых заказов. Она передала мне газетенку «Зори дачника», и я…

— Кто такая Танька? — отрываясь от дороги, повернулся ко мне Максимилиан. — Ты упоминаешь ее уже в третий раз. А сама перед этим говорила, что у тебя нет подруг.

Я немного помолчала, решая, стоит ли выкладывать Максимилиану правду или просто отделаться фразой «Да мы давно поругались». Потом подумала, что врать смысла нет.

— Она и была моей единственной подругой. Она пропала… подожди, да, два года назад. Продала квартиру и исчезла вместе со своей собакой. Эрдельтерьером. Ну и… в общем, я не знаю, жива она или нет. Скорее всего — нет.

Максимилиан уловил недосказанность. Кинул на меня вопросительный взгляд.

— Перед исчезновением она совсем… помешалась. Говорят, у нее была шизофрения, — неохотно продолжила я. — Вполне возможно. Она говорила и делала очень странные вещи. Родственников у нее не было, только какая-то двоюродная тетка, с которой они не ладили. Не знаю, подавала ли тетка заявление в милицию… Наверное, подавала. Но мне, как ты понимаешь, никакие результаты неизвестны.

— Надо ее поискать!

— Как? Ходить по людям и спрашивать, не видели ли вы даму с эрдельтерьером? У меня нет ни одной ее фотографии! Я сама не люблю фотографироваться, она тоже не любила… не любит, не знаю, как правильно сказать. В адресном столе есть только ее старые координаты…

— Я не знаю, что такое адресный стол, — улыбнулся Максимилиан. — У меня другие методы. У тебя остались какие-нибудь ее вещи? Побрякушки, перчатки, сумочка?

Я задумалась. Что-то было, да… А что? Блузка? Нет, не блузка… Мысль сбилась от звонка сотового телефона. Скрытый номер с ходу спросил:

— Макс?

— Нет, — удивленно ответила я.

— А где Макс? Это Феликс.

— Рядом, — сообщила я. — Машину ведет.

— Дай ему трубку!

Вот звоночек: ни здравствуйте, ни пожалуйста! Но трубку Максимилиану я передала. Он коротко переговорил с Феликсом на своем языке. Нажал на отбой и остановил машину на обочине.

— Я должен идти к себе домой, — как-то виновато объяснил он. — Это срочно и важно. Ты вернешься в город одна. Может оно и к лучшему. Если псы сидят у моста в засаде, на тебя одну они не обратят внимания.

От злости я немедленно перешла на «вы».

— Что вы себе позволяете? А если бы я не умела водить машину?

— Я должен идти, — повторил Максимилиан. — Это очень, очень важно. Понимаешь, ту вещь, которую мы ищем, надо выкупить. Я пойду за золотом. Когда я вернусь, мы поищем твою подругу, обещаю.

— Скатертью дорожка. По мне, хоть не возвращайтесь.

— Такими словами в Прорву не провожают, — серьезно ответил он. — Там брачный сезон в самом разгаре, я ведь тебе уже говорил. Сейчас как взыграет у кого-нибудь доблесть перед бабой показать…

Я вспомнила чудовищные глаза и крылья и содрогнулась.

— А почему ты не можешь пойти по дороге?

— Через Прорву быстрей… и меньше шансов что засекут. Извини, если что не так и пожелай мне удачи.

— Удачи… — эхом отозвалась я и вышла из машины, чтобы пересесть на водительское сиденье.

Он тоже вышел. Возле капота мы столкнулись, и так получилось, что поцеловались на прощание. Вынуждена признать, что целуется Максимилиан великолепно. Видимо опыт пяти браков — большое дело. И наверняка у него была хотя бы одна жена в очках, потому что он умеет их снимать с женщины весьма деликатно и даже как-то эротично. Неоценимое качество!

Он погладил меня по щеке, проговорил:

— Я, если получится, раньше тебя вернусь.

— А как мы будем это объяснять? — вдруг всполошилась я.

— Кто первый появится, говорит, что второй увидел знакомых и задержался. А ты взяла Андрюхину машину, чтобы порисоваться, — скороговоркой выпалил он и отдал мне очки.

Обошел меня и спустился в лесополосу. Через секунду мелькнула дверь в Прорву. Минута, другая… Все, растаяла. Я сообразила, что стою на трассе возле незапертой машины. Вооружилась оптикой, быстро села за руль и потихоньку поехала домой. Настроение было — хуже некуда. Да еще по радио я наткнулась на песню Цоя «Группа крови» и слова «Пожелай мне удачи в бою» бодрости не прибавили.

Знакомых полицейских на мосту не оказалось. И собака на привязи сидела другая. Никакой засады мне заметить не удалось. Подъезжая к дому, я занервничала. Легко говорить — взяла джип порисоваться! Да Андрей с меня шкуру спустит за такие шуточки!

Это с