Однокурсник президента - Анатолий Гончар

Прапорщик выстрелил в очередной раз, едва не угодил под выпущенную в ответ пулю, сместился вправо и, перекатом уйдя вперед, оказался под укрытием большого, серого, почти округлого валуна. Шоркнувшие по нему пули срикошетили в сторону, одна горячей плюшкой шлепнулась в полуметре от плеча. Дмитрий откатился к правому краю камня, выстрелил по поднявшемуся чеху, промазал, оглянулся назад:

– ВОГами! – Отдав такую команду, он сам начал окучивать противника из своего подствольного гранатомета. Гранаты к нему закончились на удивление быстро. А противник продолжал огрызаться.

– Третий, активней! – рявкнул Маркитанов, требуя от второй тройки ядра более решительных действий и к тому же крепко рассчитывая на работу снайпера.

Ответная стрельба из ГП-25 заставила прапорщика свернуться калачиком и на какое-то время прижаться к валуну. Гранаты падали совсем близко, мелким крошевом осыпалась листва, весьма ощутимо шлепнуло по берцу. Маркитанов поморщился и, наплевав на продолжающие рваться ВОГи, высунулся из-за камня – часть кустарника, за которым укрывались остатки банды, срезало пулями, и теперь в переплетении наваленных веток виднелись очертания неподвижной фигуры, но из-за нее некто живой продолжал стрелять.

Прапорщик прицелился. Выстрелил, целясь сквозь лежавшую на земле фигуру, но пули не достигли намеченной цели. Пробив труп, они врезались и смялись о плоский камень, как оказалось, лежавший сразу за спиной убитого.

– Алтуфьев! – Прапорщик окликнул бойца первой тройки ядра. – Граником!

Услышавший команду рядовой Алтуфьев слегка приподнялся, вскинул РПГ-26 на плечо и выстрелил. Больно ударило по ушам, реактивная граната устремилась к цели, но, зацепив по пути ветку, ушла в сторону и исчезла.

– Вот ведь, – прошипел Маркитанов и, стреляя на ходу, вновь рванул вперед. В тот же миг за спиной, чуть сбоку, вспухло черное облако, крепко приложило ударной волной, сбило с ног, бросило на рванувшее навстречу дерево.

В глазах потемнело, тело толкнуло к земле и в сторону. Дмитрий потерял равновесие и завалился на бок. Выпущенные в него пули прошли над спиной, лишь одна, самая первая, чирканула по сшивкам разгрузки, оставив на них рваный след.

Что-то в поведении Джафарова обеспокоило Ваху. В противном случае он бы не двинулся следом за пленником и уводившим того Хасаном. И не иначе как провидение спасло ему жизнь – он сел, и в этот момент над головой, срубая листву, прошелестели пули. Он видел, как упал Хасбулатов, как завалился на бок, избегая опасности, Джафаров, и тут же сам Ваха, если еще не раньше, повалился навзничь, вжался в землю, пополз в глубь кустов, решительно двигая ногами, упираясь локтями, удирая с насквозь простреливаемого участка. Аллах благоволил ему, ни одна пуля не коснулась тела Вахи. Он остановился, замер за небольшим валуном, почувствовал, как его члены охватывает дрожь от выбрасываемого в кровь адреналина, и только тогда осознал, что закинутый за спину автомат так и остался за спиной. Повернулся на бок, протянул руку, перетянул на грудь, снял ремень с шеи. Передернул затвор, загоняя патрон в патронник, вслушался и понял: живых моджахедов осталось совсем мало. А ни разу не прозвучавшее «Аллах Акбар» говорило за то, что дела у отряда вконец плохи. Ваха облизнул вмиг пересохшие губы. Оставшийся на них вкус говядины почему-то оказался с горьким привкусом. Захотелось… впрочем, Ваха и сам бы не смог определить, что ему больше хотелось. Самым разумным было бы сейчас начать уползать в глубину леса, а затем, поднявшись, уходить и уходить как можно дальше, оставив остальных на волю Аллаха. Возможно, Байсаров так бы и поступил, но с той стороны, куда он только что подумывал начать драпать, раздались длинные переливистые очереди. Несколько секунд – и опять все стихло. Стало ясно, что кто-то оказался более шустрым и нетерпеливым и в итоге менее везучим, чем он. С попытавшимися отойти моджахедами покончили быстро.

«Окружили» – пронеслась паническая мысль, но она заставила мобилизовать все силы. Ни умирать, ни сдаваться не хотелось. – «Русских не может находиться здесь слишком много, – быстро рассуждал Ваха. – Это грузинская территория, они не рискнут задействовать целый батальон, значит, вокруг не может быть сплошного кольца. А что, если русских… всего ничего? – Он снова вслушался. Слух опытного бойца тут же оценил численность противника. – Чуть больше десятка. Пусть еще кто-то сидит в засаде. Но все равно немного. Двадцать человек…» – Ваха слышал, что отдельные моджахеды все еще продолжают сопротивляться. В голове созрело решение. «Если удастся обойти русских с фланга, ударить, посеять панику…» – В какой-то миг Байсаров почувствовал себя героем, спасающим братьев-моджахедов от гибели. Подобрав под себя ноги, он напружинил мышцы, оттолкнулся руками, вскочил и быстро побежал, не обращая внимания на падающие вокруг ветки и резко забирая влево. Пробежав несколько десятков метров, он упал. Вжавшись в землю, вслушался. Его перемещение со стороны противника осталось без внимания. Сердце бешено колотилось. Даже и не пытаясь его успокоить, Ваха приподнялся и, ориентируясь на звуки выстрелов, медленно двинулся вперед в направлении противника. Сгибаясь, местами переползая от дерева к дереву, Байсаров постепенно приближался к цели.

Фигура русского мелькнула неожиданно, несколько раньше, чем рассчитывал Ваха. Он вскинул автомат, целясь в бок противника, но не успел выстрелить – тот сорвался и побежал вперед. Машинально вынеся прицел перед бегущим, Байсаров потянул спусковой крючок. В тот же миг за спиной русского взорвалась выпущенная кем-то из моджахедов граната РПГ, взрывной волной бегущего бросило вперед и чуть-чуть запоздавшие пули прошли сзади. Машинально отшатнувшийся Ваха упустил момент, когда русский покатился по земле. Когда же Байсаров нацелил автомат вновь, русского нигде не было…

То, что дело обстоит невероятно плохо, Солта понял в один миг, в тот самый, когда рубанувшие очереди смели едва ли не половину его моджахедов. Его самого спасло лишь чудо – неведомо каким образом пули прошли мимо. Он упал, змеей заскользил за ближайшие укрытия, даже не помышляя схватиться за оружие и открыть ответный огонь. Опыт учил, что в подобной ситуации это равносильно гибели, но кто-то из оставшихся, привлекая к себе внимание, начал стрелять. Недолго, но этого как раз хватило Солте, чтобы он успел преодолеть открытый участок и спрятаться за переплетениями ветвей. Продолжая ползти, он стал быстро удаляться от эпицентра боя. Мысль, появившаяся при первых выстрелах, обрела четкость, окончательно оформилась, оправдывая собственные действия: «Нужно сохранить груз. А раз так, то, значит, следует как можно быстрее добраться до американцев. А они… Они не для того все это затевали, чтобы вот так просто его упустить. Они поднимут армию, полицию грузин, догонят и уничтожат русских спецов. Он, Солта, отомстит за своих братьев. Но это будет чуть позже, а сейчас ему следовало бежать, бежать, как можно дальше. Пули путались в ветвях, застревали в стволах деревьев, рикошетили от кустов, долетая до спасающегося от них Газиева все реже и реже. Наконец он, почувствовав себя в относительной безопасности, поднялся и, слегка пригнувшись, побежал строго на юг. Он не знал, не видел, что почти следом за ним в том же направлении побежали еще двое воинов ислама, так же, как и он, не желающих гибнуть. А звуки боя становились все дальше и дальше. Казалось, ему в который раз повезло…